Значит, приблизительные итоги завоевательной программы были таковы. Пробежимся по объектам.
Феррара – еще до начала вообще всей этой военной заварухи ее правитель перешел на сторону французов (а значит, и папы), помог им в завоевании Милана, таким образом отведя опасность от своего герцогства.
Чезена – до начала второго похода Чезаре ее представители приползли к папе и попросили взять город под свою руку, только не стреляйте!
Пезаро – правитель (Джованни Сфорца) бежал, жители проводили его подбадривающими матерными криками и с удовольствием сдали город его бывшему шурину.
Римини – правитель торговался, как барышник на ярмарке, но в конце концов договорился с Чезаре, за какую сумму он готов сдать город папским войскам.
В общем, по итогам первых двух частей этого Марлезонского балета (то есть двух походов Борджиа) единственным бесстрашным воином, защищавшим свои владения с оружием в руках, не пожелавшим бежать и торговаться, оказалась женщина – графиня Катерина Сфорца. Да, обмельчал мужик в Романье XV–XVI веков (извините, товарищи антифеминисты, но из песни слова не выкинешь)!
Впрочем, был еще один настоящий боец – правитель Фаэнцы Асторре Манфреди. На нем Чезаре тоже чуть не обломал зубы. Во всяком случае, взять Фаэнцу сразу не удалось. А ведь Асторре было только шестнадцать лет. Не пропитался он еще цинизмом, свойственным его коллегам-правителям, и решил защищать свою территорию до последнего. Как сказал бы Савва Игнатьевич, «ребенок, киндер – шо с него взять!». Но ведь и все население единодушно поддержало своего юного лидера. А его дедушка, Джованни Бентивольо, правитель Болоньи, свои войска подогнал, чем вызвал сильнейшее недовольство папы. Но дедушка жил на свете не первый год и печенкой чуял, что скоро и за его Болонью примутся, если сидеть сложа руки.
В общем, к осаде город подготовился. И даже местное духовенство не побоялось пойти против папы римского. Все, как один, держали оборону, отбивая атаки неприятеля – стреляли, лили на осаждавших смолу и кипяток, камни бросали – и сдаваться не планировали. Солдаты Чезаре даже как-то психанули и внепланово пошли на штурм, не спросив мнения своего военачальника. Им наваляли так, что мало не показалось, а спешно прибывший на место происшествия Чезаре при помощи мотивационных пинков и матюгальников еле-еле вернул подчиненных на исходные позиции. Такая железная дисциплина царила в сплоченных солдатских рядах.
Потом и вовсе снег пошел. Это для российского гражданина снег в ноябре – нормальное явление. А в регионе Эмилия-Романья, к которой относится Фаэнца, в течение нескольких лет (то есть зим) снега может не быть вообще. И когда он вдруг случайно начинается, например, в Болонье вдоль дороги – виа Индипенденца – жители со смартфонами стоят, видео снимают – и тишина. Офигевает просто население от такого события. Вот и солдаты Чезаре под Фаэнцей офигели. Холодно, не видно ни черта – да пошла она, Фаэнца эта! Окончательно деморализованные солдаты и военачальники ушли и расположились на зимних квартирах уже на завоеванных территориях. Потом продолжим.
Пока армия отдыхала от трудов бранных, произошла одна не очень красивая история. Некая прекрасная дама по имени Доротея Караччоло направлялась из Урбино в Венецию к мужу. На территории, которую контролировали войска Борджиа, Доротею и ее сопровождающих остановили какие-то головорезы, говорящие с испанским акцентом, и без лишних слов и требований умыкнули прекрасную венецианку. Стащили с лошади и увезли в неизвестном направлении.
Разразился жуткий международный скандал. Венеция тогда была союзником Франции и Святого престола. Французский и венецианский послы совместно явились к Чезаре и поинтересовались, что за фигня происходит. Чезаре, разумеется, ответил, что он не при делах. Это, наверное, Диего Рамирес. Он, гад, больше некому! Кто такой Рамирес? А это командир одного из моих отрядов. Только он вчера или позавчера уволился из армии. Где он? А я откуда знаю? Говорю же – уволился! В Урбино, кажется, поехал, там и ищите.
Доротея обнаружилась живой и здоровой только года через три и вернулась к мужу. Там мутная какая-то история. Одни говорят, что похитил даму действительно Рамирес, причем с ее полного согласия, а Чезаре только покрывал влюбленных – этакий романтик. Ну, и чтобы потроллить венецианцев (ага, союзников своих. Потом еще удивлялся, что одни союзники жалуются на него другим). Другие говорят, что похитил Доротею Рамирес именно для Чезаре, а Чезаре удерживал пленницу в своих замках понятно, с каким целями. Третьи клевещут, что Доротея сначала крутила любовь с Рамиресом, а потом тот передал ее Чезаре, а она и не возражала, все на добровольной основе – то есть опять баба во всем виновата. Как бы там ни было, а Рамирес был восстановлен в своей прежней должности в армии Борджиа и никакого наказания за похищение женщины не понес. Французы и венецианцы спустили этого дело на тормозах, но не могли не заметить, что прежде довольно ручной дизайнергерцог Валентино начинает берега путать и от рук отбиваться.
* * *
Основания для роста самомнения у Чезаре, надо честно признать, были, причем достаточно веские. С приходом весны все-таки взяли Фаэнцу. Во-первых, потому, что продовольственные ресурсы у осажденных подошли к концу, во-вторых, потому что дедуля Бентивольо, вняв настоятельным предостережениям папы, отвел свои войска от владений внука: Чезаре папе на него пожаловался и попросил задействовать административный ресурс. Хорошо все-таки, когда твой папа – папа римский. Если ты чего-то не можешь сам, папа порешает. А тот Бентивольо еще и на деньги попал и несколько крепостей под Болоньей потерял. А что он хотел? Сам виноват, нечего было своему несознательному внуку пенсию отдавать войска предоставлять, бросил бы его на произвол судьбы – был бы молодец. Вот и сиди теперь, благодари, что хоть на Болонью твою не поперли. Да, и деньги в Рим посылать не забывай, вот тебе номер карточки, папа лично проверит.
Что касается юного Асторре Манфреди, то, как любят писать в популярных исторических книжках, Чезаре отнесся к нему с уважением. Ну как – с уважением… Он, конечно, цветисто превозносил доблесть поверженного противника и отпускал его на все четыре стороны. Однако оговорился, что был бы несказанно счастлив, если бы Асторре вместе со своим братом остался в его, Чезаре, свите. Вероятно, оговорка была сделана таким тоном и с таким выражением лица, что становилось с полпинка ясно: опция «отказ» тут не предусмотрена. Братья Манфреди вынужденно отправились с Чезаре. Забегая вперед, скажу, что в Риме их водворили в темницу (вместо Катерины Сфорца, освобожденной по ходатайству французского короля), а через некоторое время они традиционно были выловлены из благословенной реки Тибр с камушками на шее и следами пыток на организме. Ну, так себе уважение. Маловато уважения мне видится в том, чтобы одной рукой вручать человеку букет цветов и переходящий вымпел победителя соревнования, а другой – веревку ему на шею накидывать и затягивать ее покрепче.
Так почему Борджиа убили Асторре Манфреди? (Заметьте, тут я не говорю даже, что это сделал конкретно Чезаре, – вот какая я объективная! Но думаю, конечно, все равно на него.) По словам любимого всеми Маккиавелли, правильно сделали: чтобы достичь величия, Борджиа надлежало без всякой жалости гасить представителей старинных аристократических родов, не допуская конкуренции с их стороны. Тогда невольно возникает вопрос: почему не убили Катерину Сфорца или, например, практичного тирана Римини, продавшего свои владения за деньги? И какая там конкуренция со стороны Манфреди, который сдал город и уже сидит? Так что, по-моему, убили того Манфреди просто потому, что могли. Захотели и убили. Кто-то крылышки мухам отрывает, кто-то побежденных врагов пытает и в речку бросает. У каждого свои развлечения.
