И, по сути, это не важно. Моей задачей было просто прийти, выразить уважение и сделать первый шаг к тому, чтобы забыть ужас, связанный с убийством. Я освободила место стоявшему за мной человеку, а сама сочувственно обняла остальных членов семьи, которых видела впервые в жизни: дочь с мужем, внука и двух тетушек. Я не упомянула о том, что написала хвалебный очерк, и представилась покупательницей, часто заходившей в магазин.
Ускользнув через боковую дверь, я остановилась под фонарем, чтобы собраться с мыслями. «Настоящая трагедия для Род-Айленда». Совсем недавно Барри советовал мне, какой лотерейный билет купить, а теперь лежит в гробу. А полиция только и заботится о том, как бы скрыть сведения до референдума.
Моя шерстяная куртка казалась неосязаемой. Я укуталась в нее поплотнее и зашагала вверх по Уотерман. Канадский ветер дул мне в лицо. Уголком глаза я заметила сзади машину, двигавшуюся на малой скорости. Вокруг был квартал с жилыми домами, превращенными в офисы врачей и дантистов. В столь поздний час они полностью опустели. Я ускорила шаг. Машина не отставала, преследуя меня у самой обочины.
Инстинктивно я начала оглядывать здания в поиске признаков жизни — может, какой-нибудь педиатр работает сверхурочно или ортодонт задержался допоздна, — однако ни в одном окне не было света. Огни горели только у дверей, для безопасности. Проезжая часть тоже вымерла, на улице не было припарковано ни одной машины. Почему я сама не села за руль? Разве не понимала, как беззащитна буду в поздний час?
Автомобиль подобрался ближе. С характерным звуком опустилось окошко. У меня напряглась грудная клетка, и я подалась вперед, готовая сорваться с места и бежать. Знакомый голос выкрикнул мое имя. Я обернулась и увидела Мэтта Кавано за рулем «ауди» десятилетней давности. На нем был темный костюм, словно он только что вышел из суда.
— Тебя подвезти?
— Боже… — произнесла я, чувствуя облегчение и злость.
— Это означает «да»?
Было холодно и очень поздно, у меня разыгрались нервы, я села к нему в машину.
В салоне пахло моющим средством и апельсинами, кругом валялись бумажные салфетки, будто недавно тут провели быструю уборку. На панели управления подзаряжался сотовый телефон, а на приставном столике стояла пустая пластмассовая чашка. На заднем сиденье лежала спортивная сумка и баскетбольный мяч.
— Ты что, живешь в машине? — спросила я, будто у меня самой салон был не захламлен.
— Да, когда работаю над крупным делом. Поздновато для прогулок в одиночку, — сказал он, выезжая на дорогу. Опять предостережение.
— Я взрослая женщина и могу ходить по улицам одна.
Он ничего не ответил, и я поняла, что зря высказалась так категорично.
— Я с панихиды Барри Мазурски, — наконец сказала я.
— Вы были хорошими друзьями?
— Вроде того, — согласилась я, хотя на самом деле даже не знала о пристрастии Барри к азартным играм.
Мэтт, видимо, почувствовал мою неуверенность.
— Тебе, наверно, нужна была новая информация? После убийства? — Голос звучал уже мягче, понимающе, словно Мэтт уже сталкивался с подобным.
— Что мне по-настоящему было нужно, так это увидеть Виктора Дельриа.
Кавано пожал плечами, не намереваясь извиняться, однако тон выбрал примиренческий.
— Я думал, ты тогда все поняла.
— Не совсем, — возразила я, хотя мне многое было ясно. Должен же был он выполнять свою работу. К тому же я не собираюсь обижаться на него вечно.
— Как держится семья Барри? — с неподдельным интересом спросил Мэтт, и я рассказала ему, что жена напичкана лекарствами и вообще пришло мало людей.
— Право, жалкое зрелище. Всего несколько покупателей из магазина. Сын был очень благодарен мне за приход… — Я искоса наблюдала за реакцией Мэтта. — Им бы стало легче, если бы преступнику предъявили обвинение в убийстве. Полицейские говорят, что результатов экспертизы до сих пор нет. Тебе это не кажется странным?
— Такое иногда случается, — уклончиво произнес он и повернул на Уэйленд-авеню. — К тому же Дельриа пока без сознания. Спешка ни к чему.
«Шутишь», — подумала я, но промолчала, понимая, что Мэтт пытается найти компромисс. В закрытом салоне я все отчетливее ощущала запах апельсинов. От Мэтта пахло чем-то, что напомнило мне теплое белье, вынутое из сушилки. Хотелось наклониться к нему и вдохнуть поглубже, однако я осталась сидеть на месте, борясь с неуместным возбуждением. В молчании мы доехали до Уэйленд-сквер. Я попросила его повернуть налево.
— Я живу на углу, на Элмгроув-стрит.
— Правда? — позабавился он.
— Да, а что?
Мэтт не отвечал, пока я не показала на дом, стоявший с краю площади, в первом квартале Элмгроув. Он припарковался за моей «хондой» и указал на большой дом в викторианском стиле, находившийся на расстоянии в полквартала от моего. Широкая веранда еще прошлым летом привлекла мое внимание из-за горшков с цветами.
— А я живу вон там, — сказал он с улыбкой. — В квартире на третьем этаже.
Странно, что мы раньше не встречались. Когда я сюда переехала, меня зашла навестить мама. У нее страсть к садоводству, и она чуть не залезла на ту веранду, чтобы рассмотреть одно из растений.
— И давно?
— С месяц.
Так, значит, Мэтт не видел, как мама обрезала свисающий побег дикой герани и прятала ее в сумку.
— Ты новосел?
Он кивнул с забавным выражением, словно мы далеко продвинулись в познании друг друга.
Последовало долгое неловкое молчание, и у меня возникло такое ощущение, будто Мэтт чего-то ждет. Может, следует проявить добрососедские чувства и пригласить его на ужин или по крайней мере на чай?
— Хочешь зайти выпить пива или еще чего-нибудь? — непроизвольно спросила я.
У него повеселели глаза, и между нами проскочила некая искра. Удивление? Интерес? Желание? Мэтт обдумывал мое предложение. Видимо, он, как и я, не хотел возвращаться в пустую квартиру. Однако вдруг изменился в лице и крепко сжал руль. Я тотчас пожалела о своем дружелюбии.
— Не стоит, — ответил Мэтт, качая головой и глядя в сторону.
Джонатан Фрицелл оказался прав насчет карьерных устремлений Кавано. Обвинителю из генеральной прокуратуры не следует якшаться с журналисткой из «Кроникл».
— Верно, уже поздновато, — сказала я, стараясь продемонстрировать облегчение, и вылезла из машины.
Через два дня после похорон я отправилась к Надин за интервью, чувствуя себя стервятником.
Домашний номер Мазурски не был включен в телефонную книгу, и я не могла предупредить о своем визите. Сначала подъехала к магазину в надежде найти Дрю в кондитерском отделе, однако уткнулась в запертую дверь. У меня не осталось другого выбора, кроме как направиться прямо по адресу, указанному в базе данных.
