будущее – кровь, смерть, лицо женщины, застегивающей на его руке серебряный браслет. Что ж, не считая загадочной незнакомки, они получили все, о чем думали. Даже золото свое оставили при себе – монстр заставил их глотать рассыпавшиеся монеты одну за другой.
Когда в дом вернулась Сэра, остановиться он уже не смог. Она просто не выдержала чудовищной силы, обрушившейся на нее; успела только позвать его и Родерика по имени, прежде чем…
Прежде чем его маленькой сестренки не стало.
Ей было всего восемь, и она уж точно не желала ему зла, в отличие от отчима и его подельников.
– Я не мог этого сделать… – прошептал он, уставившись в потолок. Замотал головой, вцепившись себе в волосы. – Я не мог убить ее. Только не ее.
«В войне потери среди мирного населения неминуемы», – прозвучала в голове фраза из давно прочитанной книги.
Монстр книг не любил.
За раздумьями о своей личности, о том, кто из них более настоящий, Себастьян не заметил, как уснул. Просто в один момент провалился в душное марево кошмара – впервые за долгое время красочного, яркого и слишком реального.
Вокруг него снова полыхало пламя, кто-то очень злой снова кричал о смерти, оглушая и заставляя зажимать уши. Бессмысленно – никогда еще не помогало. Себастьян беспомощно огляделся, ища взглядом сестру. Она где-то здесь, в этом доме. Быть может, сейчас удастся ее…
– Выпусти меня! Выпусти, выпусти! – знакомый голос оглушил, испугал даже. Магия потекла в пальцы охотно, как всегда делала это в момент опасности.
– Нет, нет, здесь же Сэра, нельзя…
– Выпусти меня, ну же, зануда!
«Что?»
Себастьян моргнул и увидел перед собой… самого себя, с глазами черными настолько, что не видно даже белков, окруженного тенями и очень, очень злого. Отражение – неправильное, ненастоящее – открывало рот, говоря что-то, но Себастьян, сколько ни силился, не мог расслышать ни слова. Он протянул руку, то ли желая прогнать, то ли ударить его, но пальцы прошли сквозь пустоту. Зато теперь он смог услышать голос – нет, крик – своего близнеца:
– Проснись! У нас гости!
Себастьян распахнул глаза, на этот раз по-настоящему, и понял, что находится не в кровати, а перед зачарованной дверью. За которой – он чувствовал это, видел, отчего-то чужими глазами, – уже корчился в предсмертных муках один из охранников.
Очередное «Выпусти!» проорал уже Себастьян, пиная дверь. Охранник, очевидно, услышавший его, потянулся было к засову, но не успел – меч прошел через его руку, как сквозь масло.
– Поздно, – прошептал Себастьян, с ужасом наблюдая, как старый кошмар вновь становится реальностью.
«Поздно, – согласился монстр, склонив голову набок. – Но кое-что мы сделать можем. Хочешь?»
«Хочу».
* * *
…все вокруг сияло пронзительной белизной: огромная круглая луна в темном небе, заснеженная прогалина, стволы голых деревьев; волосы девушки, чуть заметно отливающие зеленцой, ее острое лицо, длинноносое и красногубое; опушка на капюшоне светлого плаща; тонкие руки, держащие ручку плетеной корзинки…
Девушка прошла к менгирам – нагромождению камней высотой чуть не в два ее роста – и плюхнула корзину на грубо вытесанную каменную плиту дольмена. Но не ушла, замерла на месте, разглядывая содержимое корзины со странной смесью брезгливости и сожаления.
– Уродина, – выдохнула она. – Была бы ты немного посветлее… Может, тогда бы я тебя оставила. А с такой рожей на что ты мне?…
Мэйр заглянула в корзину, уже зная, что там увидит – чернявого младенчика с жутко горящими глазами, крепко спеленатого и закутанного в толстое одеяльце так, что видать лишь толстощекое, лупоглазое личико да вихор черных волос надо лбом.
Девушке не следовало так закутывать ребенка – ведь она хотела, чтобы тот замерз до смерти…
Девушка ушла, ни разу не оглянувшись.
…зловещая темная фигура запятнала белизну платановой рощи. Незнакомец, с головы до ног закутанный в черное, склонился над дольменом и долго разглядывал корзинку – точнее, то, что в ней.
– И впрямь уродина. Но забавная, – хмыкнул он. И протянул руки к ребенку.
Мэйр беспокойно дернулась, рванула к стремному мужику… и проснулась.
Она всегда просыпалась на одном и том же моменте этого сна, гадкого и чересчур подробного.
– Опять твои фокусы? – хрипло осведомилась она, садясь на постели и грозя кулаком – больше для проформы, ничуть не рассчитывая, будто Неметон увидит и оценит этот грозный жест в сторону зашторенного окна. – Пущу на дровишки!
Неметон не откликнулся, изображая глубокую дрему. Сердито качая головой, Мэйр выбралась из одеяла – она в него вечно куталась, как в кокон, даже когда не было холодно, – наспех оделась и поплелась вниз. Времени было чуть больше трех утра, но сон после эдакой пакости не шел. Так лучше не ворочаться, а согреть чайник и уничтожить часть запасенных на утро сладостей.
Увы, амулет на груди согрелся куда раньше чайника.
Уилл был немногословен и не шибко изящен в выражениях:
«Трижды долбаное чудище славно поразвлеклось и ждет тебя».
– Рада за него, – выдохнула Мэйр тоскливо, стиснув камешек в кулаке. – Эх, плакали мои сладости.
Выскакивать на улицу в одних штанах и тонкой рубашке оказалось не слишком хорошей идеей – все-таки уже не лето. Благо, портал у Мэйр был свой, стационарный, стоивший ей кучу золота, но неизменно полезный.
– Ну, гад белобрысый, – ворчала она себе под нос, зябко ежась и настраиваясь на портал столичной лечебницы, – если ты расхреначил-таки дверь, то я тебе не завидую…
Фалько встречал ее на выходе, непривычно растрепанный и тоже небрежно одетый. Лицо лорда было бледнее обычного, а его эмоции – раздражение, досада, злость, усталость – неприятно холодили кожу вместе со шквалом осеннего ветра.
– Что случилось, Уилл? Чудище дорвалось до вожделенной дверки? Ну я ему…
– Дорвалось, – сумрачно поведал Фалько, пригладив растрепанные светлые волосы. Костяшки на его руке были сбиты и алели свежей кровью, словно блистательный и манерный лорд-менталист съездил кому-то по физиономии. – Только в том не его вина.
Вся досада на «гада белобрысого» немедля испарилась, сменившись зудящим беспокойством.
– Уилл, в чем дело?
И, не дожидаясь ответа, она быстро зашагала уже знакомым маршрутом, уверенная, что Уилл поспешит следом и будет трепаться прямо на ходу.
Так он и поступил.
– Едва неделя минула, как это чудо выползло из леса, а какой-то ловкач уже выслал по его душу двух гильдейских убийц. Ну, а что он? Угрохал и убийц, и всю сеть заклинаний. Дверь снесло начисто, стекло зачарованное тоже в хламину, сам пацан в полнейшем неадеквате. Не знаю, как ты его тогда в чувство привела… У меня не выходит.
В полнейшем неадеквате.
Еще
