Она почувствовала вкус крови, а затем ласку его языка, впивающегося в ее губы. Он вмиг завладел ее ртом с такой силой, что она застонала. Она обвила руками его шею и прижалась к нему ближе. Она не знала, как заставить его продолжить, повести ее дальше, раздеть догола, покрыть поцелуями каждый кусочек кожи, который горел от его прикосновений.
У мистера Даггера не было ледяного сердца. По крайней мере, не в этом сне. И Хоуп хотелось думать, что именно так ощущалась бы близость с ним и наяву. Они бы оба поддались дикому, обуревающему их желанию, усиливавшемуся от того, как долго они оба его сдерживали.
«Если бы все было именно так, если бы он хотел меня, но заставлял себя сдерживаться? Что бы он тогда сделал, если бы наконец смог поддаться вожделению?»
Кайден из ее сна ответил ей, потянув платье вниз, пока оно не запуталось у нее под грудью. Она оказалась в ловушке. Она не могла пошевелить руками, сдерживаемая опущенными рукавами платья, и он улыбнулся, наблюдая, как она сопротивляется, тем самым обнажая грудь еще больше, словно предлагая ему ее всю.
Он поцеловал ее за ухом, затем спустился губами к ложбинке между ключиц и еще ниже, накрывая ими одну из ее грудей. Хоуп застонала, забилась в его объятиях, умоляя не останавливаться.
– Хотите, чтобы я продолжил? – Она кивнула. – Как нужно попросить?
– Пожалуйста.
– Какая воспитанная леди.
Он снова принялся мучить ее. На этот раз одна из его рук спустилась от ее затылка к пупку. Снова лаская губами ее шею, он осторожно провел рукой по ее бедру. Хоуп не удержалась и раздвинула ноги, выгнув спину, чтобы теснее прижаться к нему.
Но вдруг Кайден остановился.
– Боюсь, мисс Мод, это должно закончиться, – прошептал он ей на ухо, прикусывая мочку, что пробудило еще один стон из ее груди. – Я не могу быть с той, которая себя скомпрометировала.
Хоуп непонимающе отстранилась от него.
– Что? – растерянно спросила она. – С кем?
– Ты стала его любовницей, разве не помнишь? «С».
Внезапно желание переросло в панику. Оттолкнув Кайдена, она обнаружила, что все призраки в комнате повернулись к ней. У них не было лиц, но она знала, что они ее осуждают. Ей было стыдно, что она полуобнажена, что осмелилась сделать все это перед ними. Она попыталась прикрыться.
Но это все равно не помогло бы. Все знали, что она обесчещена… и что у нее есть любовник.
Она была одна.
Она была сломлена.
Она была…
* * *
Она резко открыла глаза. Кто-то тряс ее. В первые секунды она растерялась и не сразу поняла, что это был ее брат Генри, склонившийся над ней с выражением абсолютного ужаса на лице.
– В чем дело, Генри? – она его оттолкнула. – Ч-что ты здесь делаешь?
– Папа и мама громко ругались, и я пришел поспать к тебе, но… – Он выглядел испуганным. – Ты не просыпалась. Ты стонала, как будто тебе было больно. И все твердила о какой-то даге… вернее, о каком-то Дагг…
Она села в кровати и закрыла ему рот обеими руками. Потом она стыдливо повернулась к открытой двери своей комнаты, хотя понимала, насколько ее страх был нелепым: она не верила, что мать будет шпионить за ней в такой час.
Ее брат протестовал против вынужденного молчания, но уже скорее сердито и растерянно, чем испуганно. Хоуп отпустила его и, вздохнув, откинула покрывало с кровати на одну сторону.
– Давай, ложись в постель. Но тебе не стоит больше приходить сюда, хорошо? Ты уже совсем большой…
– Так и есть! Но они так громко ругаются, Хоуп, правда! – Он забрался рядом с ней под простыни. – Надеюсь, меня скоро отвезут в школу. Как ты думаешь, когда я уже отправлюсь в Итон?
Хоуп не хотелось врать брату, и она решила сказать полуправду:
– Не знаю, Генри. Надеюсь, что скоро.
– Когда я вырасту и поступлю в университет… Я найду себе занятие. Я стану одним из тех виконтов, у которых есть работа. Я буду зарабатывать много-много фунтов. И куплю тебе много драгоценностей. Ты даже сможешь переехать ко мне жить.
С нежной улыбкой Хоуп укутала его одеялом.
– Жить с тобой? Где?
– Я куплю дом – лучше, чем этот, – сказал Генри с закрытыми глазами. – Я возьму Глэдис и тебя. Мы будем жить там втроем.
– Так вот о чем ты мечтаешь?
– У тебя будет большая комната для рисования, а у Глэдис – сад, полный розовых кустов. – Генри, спрятавшись под одеялом, улыбался, продолжая мечтать вслух. – И если так хочешь, можешь даже взять с собой этого Даггера, о котором ты говорила во сне…
– Генри!
Густо покраснев, она сразу же поняла, что брат просто-напросто разыграл ее. Мальчик еще раз улыбнулся, перевернулся на спину и заснул уже через минуту. Хоуп, тронутая желанием брата, погладила его по волосам и встала с кровати.
Она шла по коридору очень медленно. Ей не хотелось шуметь. Впрочем, на этот раз необходимости в осторожности не было. Ее родители все еще громко спорили. Ей даже не нужно было подходить к двери хозяйской спальни, чтобы услышать их.
– У нее нет иного выбора! – Это был голос ее матери. – Повезло, что ей в принципе все еще интересуются…
– Он мне не нравится. – Это уже был голос ее отца. – Неужели ему не хватило прошлого?
– Он хочет твою дочь, и это не то предложение, от которого Хоуп может позволить себе отказаться.
– Зато в котором ты можешь позволить себе отказать.
– А чья это вина, Патрик? Если мы так опустились, то это из-за тебя!
– Скажи этому лорду, чтобы подождал. Это четвертый сезон Хоуп, может быть…
– Может быть, в следующем году будет уже поздно. Ты знаешь, что твоя дочь не получит предложения руки и сердца, по крайней мере, такого, которое решит наши проблемы. Ему нельзя отказывать.
– И как ты собираешься заставить ее пойти на это?
У Хоуп встал ком в горле, когда она услышала ответ матери.
– У нее просто не будет другого выхода. А какой у нее еще выбор, по-твоему? И она это знает, Патрик. В глубине души она это знает.
Глава 9
На следующее утро, вновь дома у семьи Буланже, Эвелин и Алиса были вовлечены в оживленный спор по поводу предстоящего бала. У обеих были большие планы на победу: они найдут кого-нибудь подходящего (или хотя бы просто приличного), кто вытащит их из кресла на танец, чего бы это ни стоило.
Обе были весьма довольны принятой тактикой и на этом закончили спор. Хоуп примкнула бы к их ликованию, если бы не букет и записка, которые она получила накануне. И ссора между ее родителями.
Проснувшись после ночи, полной кошмаров, и глядя на чертовы красные цветы на прикроватной тумбочке, она поняла смысл послания.
Если она не примет этого мужчину, не станет его любовницей, мать будет
