шезлонге. Вальяжно так сидит, как у себя дома. Я спрашиваю – вы кто такая, что здесь делаете? А она мне гордо так отвечает – я подруга твоей жены, между прочим! Я удивился – мол, простите, не знаю такой подруги… А она в ответ – и правильно, что не знаешь! Я детдомовская! Вот Олька меня сразу узнает, когда увидит, и страшно обрадуется! Детдомовские своих не забывают…
– Да, удивительно, как она меня отыскала… – задумчиво улыбнулась Ольга. – Говорит, долго по следу шла…
– А помнишь, как ты ее не узнала? Она даже обиделась, помнишь?
– Конечно, помню! Я ведь тоже, как ты, увидела ее на террасе и спрашиваю – вы кто такая, что здесь делаете? А она заморгала и смотрит на меня исподлобья, и чуть не разревелась от обиды. Потом прошептала тихо так – бессовестная ты, Олька… Ты же обещала, что не забудешь меня никогда… Только тут до меня и дошло – это же Алиска, господи! Моя детдомовская подружка! То же самое лицо в конопушках, те же непослушные рыжие вихорки! Выходит, она меня все же нашла… Я тогда и сама чуть не расплакалась, честное слово.
– Ну еще бы! Это надо Алису знать! Все равно бы нашла, я думаю!
– Да, она вообще такая – очень упорная, бестия рыжая. Идет по жизни с кулаками. Да, Алиску обязательно пригласим… Хотя ее и приглашать не надо – сама придет. Как там, забыла… «Я к вам пришел навеки поселиться, надеюсь я найти у вас приют»? Так и получилось, что ж. Теперь Алиска – почти член семьи… Куда ж без нее-то?
Они посмеялись тихо, но не злобно, по-доброму. Ольга сквозь смех продолжила:
– Да она хорошая, Паш… Да, нагловатая немножко, где-то навязчивая. Это от того, что у нее нет никого. Ни родни, ни семьи. Вот и прилепилась к нам. Теперь мы – ее семья. Не зря же говорят, что надо нести ответственность за того, кого ты приручил.
– Да я не спорю, Оль… Просто Алиса бывает ну очень навязчивой. Сверх меры.
– А ты терпи…
– А я терплю. Только ради тебя. И мне даже странно, что и сегодня она не явилась. Нюх потеряла, что ли? Дала нам одним побыть…
Они снова замолчали, наслаждаясь этим чудесным вечером. Солнце уже совсем опустилось за кромку леса, теплые сумерки пахли мокрой травой и цветами. Было слышно, как где-то далеко играет музыка – соло на нежной скрипке. Вдруг Ольга нарушила это благословенное молчание, произнесла тихо:
– А знаешь, Паш, что тебе надо сделать? Тебе дочь надо к нам на праздник позвать!
– Как это?
– А вот так! Вот просто позвать, и все! Решительно и категорически! Нет, не на мой день рождения, просто в гости! Среди людей вам будет легче общаться. И обстановка будет соответствовать – праздник, музыка, веселье…
– Да о чем ты, Оль! Она же все равно не придет. Я позвоню, она опять звонок сбросит. Уже по привычке. Я ж тебе говорю – и звонить ей пытался, и у дома караулить, и у школы… Она просто проходит мимо, и все. Даже в мою сторону не смотрит. Лицо презрительное, злое…
– А ты не звони. Ты сообщение отправь. Обычное такое – жду, мол, в гости. Тогда-то и тогда-то. И адрес напиши. Деловое такое сообщение, без соплей. Все по пунктам. В сообщение ведь презрительной эмоцией не бросишь! Попробуй…
– Конечно, попробую. Только бесполезно это все. Не придет она.
– А ты не загадывай. А вдруг? Попробуй, попробуй…
* * *
Утро воскресенья выдалось чудесным. Ольга проснулась рано, увидела, что мужа рядом нет. Потянулась, улыбнулась, подняла от подушки голову…
О боже. Вся спальня в цветах. В вазах, в корзинах, просто в ведрах с водой. И как же он умудрился все это хозяйство внести в спальню, ее не разбудив? Чудеса…
Не успела подумать об этом, как дверь открылась, явив ей улыбающегося Павла с подносом в руках. Стало быть, завтрак в постель! Так вот!
– С днем рождения, Оленька! Я приготовил все, что ты любишь! Я старался… И только попробуй меня обсмеять, знаю я тебя!
– Да что ты, не буду… Наоборот… А что там у тебя на подносе? О, красота какая… Смотри-ка, блинчики… И сырники! И омлет, и фруктовый салатик… Неужели все сам?
– Конечно… Ешь давай, а то все остынет!
– Да я же столько не съем… Давай вместе… И спасибо за цветы! Ой, а это что? – обнаружила она среди тарелок бархатную коробочку.
– Это мой подарок… Открой просмотри.
Открыла осторожно, выдохнула тихо:
– Ой, красота какая…
Кольцо и в самом деле было красивым, с ярким синим камнем и такой же синей россыпью камушков поменьше вокруг. Вытащила его из коробочки, надела на безымянный палец, подняла ладонь, и камень заиграл в лучах утреннего солнца, как живой организм.
– Это танзанит… – тихо пояснил Павел, глядя на нее с улыбкой. – Тебе нравится?
– Очень… Только ведь я колец не ношу, ты знаешь… У меня руки некрасивые. Даже ногти себе отрастить не могу позволить. Руки хирурга, ничего не поделаешь.
– Ну, может, и наденешь когда. Если, например, в отпуск вдруг соберемся. Давно ведь уже хотим.
– Да какой отпуск, Паш… У тебя работа, у меня работа… Слава богу, хоть свободное воскресенье удалось выкроить! Да и то не факт, что меня на работу не вызовут.
– А ты своих пригласила, придут?
– Конечно. Все, кто свободны. Главврач Владлен Маркович точно обещал…
– Хорошо. Я тоже всех ребят обзвонил, все придут. И Вороновы, и Лесневские, и Калинины с детьми.
– А про Игоря со Светой не забыл?
– Нет, конечно! Света вообще обещала пораньше приехать, чтобы на кухне помочь. И Лена Воронова тоже.
– Ой, да мы бы и сами справились… Ты ж еду готовую заказал из ресторана?
– Конечно. К двум часам привезут. Но все же, Оль… Может, нам поискать помощницу по дому, а? Ну, вроде домоправительницы? Сейчас бы она все организовала, например…
– Нет. Не хочу я никакую помощницу, Паш. Не хочу, чтобы за мной кто-то убирал. Не люблю. Тоже мне, нашел барыню… Это наш с тобой дом, чужие здесь не ходят. Мне и Алиски за глаза хватает.
– Да уж… Твоя Алиска в нашем доме вполне вольготно себя чувствует. Иногда хочется даже приструнить ее немного.
– Паш, ну я же тебя просила… Это же Алиска, сам понимаешь! Терпи, Паш! У нее же никого нет, кроме нас. Да, у нее характер трудный, но это ж детство детдомовское, от него не избавишься…
