– Когда я опять об этом думаю, – прервала ее Тереза, – то мне кажется, что именно эта деталь подтолкнула меня к решению сесть в ночной поезд.
Тереза оживленно рассказывала о своих злоключениях, время от времени косясь на сковородку, на которой жарились яйца. Она выглядела такой цветущей, что мы не сразу решились сообщить ей о том, что ее автоприцеп сгорел. Однако и эта новость ее ничуть не расстроила.
– Да, правда?
Она покачала головой.
– Еще позавчера я сказала бы вам, что так предписано судьбой.
Мою Терезу заковали в броню. Ни одного уязвимого места в этом панцире, из-под которого неудержимо бьется веселье. Я спросил:
– А что ты делала вчера вечером, когда вышла из дому?
– Я сделала то, что вам и сказала. Пошла погасить Йеманжи.
– Ты была одна в автоприцепе?
– Ну разумеется! Ведь все знают, что я больше не гадаю.
– Ты включала отопление, электричество, газовую горелку?
– В это время? Да ты что, Бенжамен, лето ведь на дворе. Я бросила в сумку вещи, которыми дорожила, и ушла, оставив дверь открытой на тот случай, если кто-то захочет переночевать в автоприцепе.
Мы должны были сообщить ей, что кто-то, какая-то женщина сгорела там заживо.
Ее восторженное настроение на минуту все же пропало. Наконец она произнесла:
– Ну что ж, я пойду в полицию и скажу, что это не я сгорела.
Она поднялась из-за стола. Но я, схватив за руку, остановил ее. Я хотел сообщить ей о смерти Мари-Кольбера, но вместо этого у меня изо рта вырвался вопрос:
– А куда ты отправилась после того, как погасила Йеманжи?
– Так, прогулялась.
– Куда именно?
Потому что, если раскинуть мозгами, именно та прогулка ее и преобразила. Когда она вернулась из Цюриха, вид у нее был мрачный, как у побитой собаки, возвратившейся в свою конуру… Проснувшись, она смахивала на зомби… А уходя из нашей скобяной лавки, чтобы погасить Йеманжи, была похожа на печального робота…
Жюли поддержала меня:
– Тереза, отвечай! Куда ты отправилась после того, как вышла из автоприцепа?
Она по очереди посмотрела на нас:
– Да что вы ко мне прицепились? Вы что, следить за мной вздумали? За мной, замужней женщиной? Слишком поздно! Надо было получше присматривать за девочкой-подростком! За ее астрологическими бреднями и всем прочим…
Должно быть, вид у меня был зверский, потому что она вновь прыснула и провела рукой по моим волосам, поднимаясь со стула:
– Я просто дразню тебя, Бен… Ладно, мне надо в полицию.
Она уже открывала дверь нашей скобяной лавки, когда, откуда ни возьмись, на пороге возникли Длинный Мо и Симон-Араб. Через секунду появился и Хадуш.
– Мы пройдемся с ней, Бен, хорошо? Как бы то ни было, кто-то пытался убить ее этой ночью.
– Я иду с ними, – сказала Жюли.
* * *
Бывают ощущения, которые не обманывают. Такое ощущение сгущалось надо мной, затягивалось узлом, и я находился внутри этого узла. Тереза, возможно, и не беременна, но Мари-Кольбера уж точно кто-то прикончил. Мрачное будущее уже стучалось в мою дверь. И мои дурные предчувствия очень скоро должны были материализоваться в виде воронка и парочки блестящих хромированных наручников. В течение долгих недель я тщетно боролся с судьбой. Однако рок неотвратим. И теперь я даже почувствовал что-то вроде облегчения. Воспользовавшись тем, что остался дома один, я поднялся в нашу спальню, чтобы собрать свои тюремные пожитки. Упаковав чемоданчик, я решил зайти к Аззузу, чтобы забрать заказанные книги, которые рекомендовали мне Королева Забо и Лусса с Казаманса.
– Я еще не все получил, Бен, тебе что, так срочно они нужны?
– Пошлешь их по адресу, который я тебе потом укажу.
Аззуз помогал мне набивать рюкзак книгами.
– Ты что, переезжаешь, Бен? Покидаешь Бельвиль? Тебя уже не устраивает район?
– Отправляюсь в отпуск, Аззуз.
Складывая книги в рюкзак, он заодно просматривал их названия.
– Похоже, ты собираешься в монастырь! Вот это оригинально! Отдыхать в полном одиночестве!
Мне вдруг захотелось поесть напоследок кускуса. Вначале я было подумал отправиться в «Кутубию», но, представив встречу с Амаром, Ясминой, стариком Семелем, решил отказаться от этой затеи: слишком тягостным будет прощание. Я свернул к «Двум берегам», где сел за круглый столик, за которым мы с Рашидой совсем недавно обсуждали отрицательное влияние астрологии на общество, заказал макфул и съел его в убаюкивающей тишине заведения Арески.
После этого я подарил себе последнюю прогулку по Бельвилю с одноразовым фотоаппаратом в руке. Я фотографировал все, что попадалось под руку, ничему не отдавая предпочтения и ничего не упуская; воспоминания рождены случаем, только у жуликов память выстраивает все по порядку.
Затем я потопал домой с твердым решением устроить Жюли на прощание такую любовную сцену, которая запомнится мне на всю жизнь. Однако, подходя к дому, я понял, что у меня на это уже не осталось времени. У входа в нашу скобяную лавку стоял полицейский фургон. А на пороге меня ждали трое в штатском. Среди них я узнал Титюса и Силистри. Я еще подумал, что, учитывая наши дружеские отношения, они не должны были присутствовать на празднике торжества закона. Третий был мне незнаком. Силистри представил его мне, сообщив при этом, что они прибыли по делу Мари-Кольбера.
Ну вот, сказал я про себя.
– Заместитель прокурора Жюаль, – произнес Силистри.
Заместитель прокурора Жюаль, не проронив ни слова, кивнул.
– Он будет представлять прокуратуру на протяжении всего следствия, – пояснил Титюс, стараясь скрыть смущение.
– Поскольку жертва преступления оказалась важной птицей, – добавил Силистри.
Легким движением бровей заместитель прокурора Жюаль дал им понять, что они слишком много болтают.
У меня чуть не вырвалось, что, мол, я их уже давно ждал, «одну секундочку, сейчас я захвачу свой узелок», но вовремя сдержался: не буду же я, в конце концов, делать за них работу. Я долго не мог найти подходящую для данного случая фразу, и наконец нашел:
– Чем могу быть полезен?
– У нас есть ордер на арест вашей сестры Терезы, господин Малоссен, – обронил заместитель прокурора Жюаль.
– Она дома? – спросил Силистри.
По моим глазам они прочитали, что Тереза находится сзади них. Она возвращалась домой из комиссариата. Окруженная своими телохранителями, моя сестренка вприпрыжку перебегала улицу, двигаясь навстречу опасности.
