но ты меня поддержал. Молодец, Саша! Знаю, что тебе это далось нелегко, поэтому еще раз — спасибо тебе! Как говорит известная пословица, друг познается в беде!
Незадолго перед звонком на последний урок подошла ко мне и Калинка:
— Ты по дороге в цирк не зайдешь ко мне, чтобы идти вместе?..
Глава XIV. Заключительная
Только я поднял чашку с компотом, чтобы прикончить его побыстрее, как зазвенел телефон в гостиной.
— Возьми трубку! — сказала мама.
Сама она взять не могла, потому что была занята еще больше, чем я, — чистила плитки вокруг раковины зеленоватой губкой.
Врачи не рекомендуют отвлекать людей от еды, но я — воспитанный сын — тотчас пошел в гостиную и схватил трубку:
— Алло?
Это был дядя Владимир. Он звонил с завода. Ему очень хотелось знать, благополучно ли прошли уроки в школе, пойду ли я после обеда на какое-нибудь увеселение и хорош ли у нас дома суп, ибо в заводской столовой суп сегодня идеальный… Я сразу почувствовал, что не только из-за супа он перескакивает, как воробей, с темы на тему. Ответил я коротко и ясно:
— Да.
Дядя Владимир перестал выкручиваться и скоренько перешел непосредственно к цели, чтобы не занимать надолго телефонную линию:
— У меня здесь один твой старый… пардон, твой взрослый приятель. Он хочет с тобой поговорить. Ты тоже хочешь?
Прежде чем я успел ответить, в трубке кто-то кашлянул и смущенно сказал:
— Здравствуй, Александр! Как ты там, мой мальчик, а?
Не буду передавать весь разговор со злополучным кладоискателем. Он словоохотлив, а бумагу надо экономить. Самым важным было то, что он опять поступил на работу. Его приняли не только потому, что он самокритичен, но еще и потому, что как раз в этот день освободилось место токаря. Время от времени в разговор включался и дядя Владимир. Говорил, что дядя Геннадий подстригся, побрился и вырядился, как на свадьбу.
— Железо мне милее золота! — сказал напоследок дядя Геннадий. — Мне кажутся странными чудаки, которые перекатывают камни по полю, вместо того чтобы работать. Мы с тобой, Александр, не из таких, правда же?..
В три часа пятнадцать минут я надел пионерский галстук, причесался, смочив голову маминым одеколоном, а не водой, потому что вода — жидкость без аромата, и пошел прямо к Калинке.
— Как ты точен! — восхитилась она.
Мы пошли рядом. Ее волосы блестели, как сноп лунных лучей. При виде такой красоты умерли бы от зависти все танцовщицы с перстнями и без перстней.
У кассы цирка толпились пионеры и чавдарчата[5] всего города, и все они были без мам и бабушек. Шумнее всех вел себя наш шестой «В». И не без оснований! Ведь только у нас были одноклассники, родившиеся на острове Тринидад, по ту сторону Атлантического океана!
— Пошли! — сказал Валентин, убедившись, что все в сборе. — Время — золото, им нужно дорожить!
Мы послушались.
Уже внутри Крум неожиданно схватил меня за локоть:
— Вон он!
Я посмотрел туда, куда показывал мой друг. Среди моря красных пионерских и голубых чавдарчатских галстуков, как мачта, возвышался капельдинер с безразличным лицом, в светло-зеленом блестящем костюме и адмиральской фуражке. Тот самый, что неделю тому назад нарушил наш покой в ложе. Разумнее всего было бы не попадаться ему на глаза, но он шел прямо на нас. Один… два… три шага! Пути к отступлению не было — посетители навалились со всех сторон. Свободным оставался только манеж. Крум потянул меня туда, но я его остановил. Ведь Калинка вообще ничего не знала, а мы — ее сопровождающие. Да и человек, в фуражке был проворнее нас, через секунду он стоял перед нами и говорил:
— Дети, не волнуйтесь, все сядете!
При этом он учтиво оторвал контрольные корешки билетов, мелко дрожавших в наших руках.
Когда мы заняли места, нас пришли приветствовать наши одноклассники из «Тринидада». Они обменялись несколькими словами с классом, а потом обратились лично ко мне:
— Мы похвалили тебя нашему отцу, — сказал Илья.
— Он не имеет ничего против знакомства с таким талантливым коллегой, — добавил Петр.
А Борис похлопал меня по плечу:
— Он приглашает тебя после представления на обмен опытом!
Весь класс зааплодировал. Из этого я заключил, что мой фокус с «волшебной» коробкой уже приобрел широкую известность. Все, оказывается, гордились моим успехом, с похвалой говорили обо мне родителям. Близнецы даже предположили, что если в конце концов из меня не получится ничего другого, то я стану популярным иллюзионистом.
Раздался звонок. Оркестр заиграл бравурный марш. Трио «Тринидад» с нами попрощалось и пошло готовиться к выступлению.
— Откуда они узнали о коробке? — шепнул я Круму.
Он втянул голову в плечи и с чрезвычайным интересом стал рассматривать пятнышко на своем рукаве.
— Что такое? — полюбопытствовала Калинка.
— Ничего, ничего, — ответил Крум. — Просто разговариваем.
После того как все ложи и скамьи были заняты, звонок прозвенел вторично, и оркестр умолк. На манеж вышел молодой человек в розовом свитере с микрофоном в руке. Его поклон был еще ниже, чем в прошлый раз, потому что теперь он видел перед собой подлинных ценителей циркового искусства. Слова его зазвучали бодро и приветливо:
— Добрый день, привет вам, посетители! Дорогие слушатели, зрители! Рады мы, что вы пришли сюда! Ясно, что имеете вы мнение, чтобы наше чудо-представление начиналось поскорее, да?
— Да-а-а! — ответили одновременно две тысячи голосов, особенно звучных
