отвезти. И… – Джейми секунду колеблется. – Я могу пойти с тобой на прием и поговорить с ней, если хочешь.
– Ты правда можешь? – Джейми никогда не производил на меня впечатление человека, готового идти на конфликт. Однако он кивает и улыбается. – Думаешь, они станут слушать старшеклассников?
– Ты хотела сказать: «Станут ли они слушать представителя общины, на которую этот акт влияет напрямую»? – улыбается он. – У тебя есть полное право сообщить им свое мнение.
– Тогда я в деле, – говорю я. – Давай заставим их пожалеть, что они сказали «да» этому дер… деревянному акту!
– Деревянному? Это как жеваный крот? Как в сериале «В лучшем мире»?
– Да-а… На самом деле я просто стараюсь не ругаться в Рамадан. Делай вид, что так и надо.
– Ага, я понял. Мы придем и назовем их планы деревянными так быстро, что они и не поймут, откуда подкрался песец.
Тут я начинаю хихикать.
Потом мы смеемся уже вместе.
И почему-то тяжелая боль в груди становится слабее.
Глава одиннадцатая. Джейми
В четверг, проснувшись, я первым делом вижу множество ночных сообщений от Майи.
Не могу заснуть!!! Слишком нервничаю.
Поверить не могу, что мы всерьез собрались поговорить с этой женщиной. Я ее видела на телеканале Fox News в «Хэннити»
Пытаюсь решить, что надеть. Должно быть сразу видно, что я серьезно настроена – и что хочу послать их…
…лесом. Хочу послать их лесом
ХОЧУ СПАТЬ.
Что вообще делает директор по юридическим вопросам?? Это она все придумала или она просто озвучила, что придумали другие?
ОБА ВАРИАНТА УЖАСНЫ, ОНА КУПА ТРУПА В ЛЮБОМ СЛУЧАЕ, но я хотела бы понимать.
Почему я не могу уснуть??? Уже светло, ну почемУ-У-У.
Значит, скоро увидимся
Подъехав к дому Майи, я вижу ее на крыльце. На ней платье-рубашка и кардиган. Улыбнувшись мне, она садится на пассажирское сиденье и тут же зевает.
– Ты доехал! Джейми, это мамин дом. – Майя сонно указывает на оштукатуренный фасад.
– Ты не шутила, когда говорила, что он совсем рядом с квартирой твоего папы.
– Я дольше машину жду, чем еду к нему.
– Готов поспорить, что на цену это все равно влияет, – отвечаю я, медленно выезжая задним ходом на улицу. – Тебе стоит все-таки попросить у родителей машину.
Майя смотрит на меня очень внимательно, но я не могу прочитать выражение ее лица.
– Ну… Ладно. – Я чувствую, как у меня язык внезапно прилип к небу. – Я тебе кое-что купил. – Тут я стучу пальцем по одному из двух стаканчиков кофе со льдом, которые стоят в подставке. – Ты же не спала всю ночь. Возможно, он покажется тебе крепким. Я попросил не добавлять молоко и все остальное, естественно, но не беспокойся. Себе я взял такой же. Чтобы не было обидно, раз у тебя Рамадан.
– Джейми, мне нельзя.
– Серьезно? – Я бросаю на нее быстрый взгляд.
Майя, кажется, разозлилась.
– Я думал… то есть я пробил по поиску…
– И прочитал только статью по первой ссылке?
– Но… это же черный кофе!
– Я не пью кофе на Рамадан. – Она скрещивает на груди руки. – Я даже воду не пью. До наступления рассвета я ем сухур, а потом держу пост до заката. Все.
Я чувствую, как меня засасывает в зыбучие пески отчаяния. Что же со мной не так? Я опять умудрился все испортить. Мне казалось, мы с Майей нашли общий язык. Не в романтическом смысле. Не знаю. Мне казалось, мы стали друзьями. Или были ими, пока я снова не повел себя как слон в посудной лавке. Теперь остается только смотреть на осколки.
– Прости, – бормочу я.
Майя поджимает губы и отворачивается к окну.
Районное отделение кабинета представителя штата Холдена находится в ничем не примечательном кирпичном здании неподалеку от моего дома. На капитолий штата оно совершенно не похоже. На что оно похоже, так это на торговый центр, вроде тех, у которых останавливаешься, чтобы быстренько сбегать в туалет, пока едешь по Розуэлл-роуд.
Я паркую машину и тянусь на заднее сиденье, надеясь нащупать сумку-мессенджер. В ней лежат только учетные карточки, но ничего более официального и похожего на деловой портфель у меня не нашлось.
– Слушай, – говорит Майя, когда я выныриваю оттуда. – Прости.
– Чего?
– Я знаю, ты хотел как лучше. Просто… – Она потирает лоб. – Иногда другие люди, не мусульмане, я имею в виду, во время Рамадана очень стараются меня накормить, как будто я голодаю и все такое. Конечно, мне хочется есть, но поститься мне нравится. Я начинаю чувствовать себя спокойнее, в мире с самой собой – не в Рамадан со мной такого не случается. Но ты-то просто старался проявить заботу. Мне не стоило так на тебя набрасываться.
– А… – Я моргаю. – Да все в порядке.
– Просто я нервничаю, – объясняет она. – Из-за этой встречи.
Я тоже нервничаю. И знакомое ощущение в желудке, преследовавшее меня перед тем памятным разговором с сенатором Мэтьюсом, только добавляет этому беспокойства. Но я скорее умру, чем признаюсь в этом Майе. Во-первых, не хватало еще, чтобы она начала волноваться сильнее. Во-вторых… рассыпанных танжело и опрокинутого столика с пышками было, честно говоря, достаточно для моей репутации. Спасибо, можно не продолжать. Не собираюсь вводить ее в курс прочих своих провалов.
И к тому же я очень боюсь снова сказать что-то не то.
Зато сама Майя нарушает наконец гробовое молчание, которое хранила в машине, и теперь явно стремится наверстать упущенное, пока мы идем через парковку.
– Разве не странно, что у них прямо перед нашим звонком как раз отменился чей-то визит? Подозрительно это, – говорит она, посматривая на потускневшую отделку входа. – Это точно ловушка. Снова мы с тобой как Гензель и Гретель.
– Надеюсь, все же нет, – нервно усмехаюсь я.
– Так, говорить, что нам всего семнадцать, нельзя. Они могут перестать принимать нас всерьез, раз мы даже голосовать пока не можем, а я этого не хочу. Адрес дадим твой, потому что это твой округ. Может, они тебя послушают.
Согласно делению округов между представителями штата, район Майи относится к другому кабинету. Она очень переживала по этому поводу, пока не выяснилось, что ее представитель – тоже белый республиканец средних лет, который даже выглядит точно так же, как Холден.
– А если мы Холдена встретим? – неожиданно спрашивает она, широко распахнув глаза.
– Думаю, он в капитолии.
– Сидит там и работает над очередным расистским актом, наверное.
Мы заходим в лифт и поднимаемся на третий этаж. Стоит дверям открыться, я тут же вижу табличку: «Кабинет 3250. Офис представителя штата Джорджия Йена Холдена».
Майя смотрит на деревянную дверь, покусывая губу.
– Нужно постучать?
– Наверное, – отвечаю я, покрепче прижимая к себе сумку.
Майя нерешительно стучит.
– Заходите! – слегка приглушенно доносится изнутри. Голос женский, очень энергичный.
Мы открываем дверь и входим в небольшую приемную, которая мало чем отличается от приемной моего стоматолога. У дальней стены стоят три стула, в углу притулился маленький столик, еще два стула выстроились у стены сбоку от нас. Над ними висят несколько плакатов, посвященных штату: старый снимок Пичтри-стрит и – по странному совпадению – точно такой же рисунок маяка на острове Сент-Саймонс, как и у нас в гостиной. Напротив нас стоит большая стойка, за которой сидит светловолосая девушка едва ли старше нас.
– Чем я могу вам помочь?
Я делаю шаг к стойке, хотя голова у меня немного кружится, а ноги дрожат. Поверить не могу, что мы все-таки решились на это. И сейчас идем на самую настоящую встречу с самым настоящим директором по юридическим вопросам. Неудивительно, что пару секунд я просто разглядываю табличку на стойке: перечеркнутый значок мобильного телефона. «Спасибо, что уважаете нашу просьбу не записывать разговоры».
– Меня зовут Кристин, и я очень рада вас видеть. Вы, наверное…
– Нас ждут, – быстро говорю я, возвращаясь с небес на землю. – Джейми Голдберг и Майя Риман. Директор Дикерс назначила нам встречу на 10:30.
– Точно! Вижу
