вас в списке, – кивает Кристин. – Директор Дикерс сейчас как раз заканчивает совещание. Могу я пока предложить вам перекусить? Или какие-то напитки?
– Нет, спасибо, – отвечаю я. Майя просто качает головой и уходит к дальней стене, чтобы устроиться на самом краешке одного из стульев. – Ты в порядке? – спрашиваю я, опускаясь на сиденье рядом.
– Ага, – выдыхает она. Потом указывает подбородком на Кристин: – Она милая.
Кристин, которая сняла трубку телефона, сейчас как раз звонко смеется чему-то. Однако я продолжаю смотреть на Майю, потому что выражение ее лица полностью соответствует моим мыслям: если Кристин на самом деле такой приятный человек, как она может работать на кого-то вроде Холдена?
С каждой секундой ожидания Майя напрягается все больше.
– Уже десять минут прошло, – шепчет она. – Это нормально?
– Наверное. – Я бросаю быстрый взгляд на Кристин, которая отвечает мне теплой улыбкой. – Видимо, предыдущая встреча затянулась.
Уже почти одиннадцать, но тут дверь возле стойки Кристин наконец распахивается, пропуская в приемную белого парня с совершенно мальчишеским лицом, который выглядит так, будто только что сошел с борта яхты. Может быть, это кто-то из сотрудников? Он обменивается парой фраз с Кристин, и она подзывает нас поближе.
– Все в порядке, – говорит она. – Директор Дикерс готова вас принять.
Парень не называет нам своего имени, просто проводит по короткому коридору в маленькую комнату без окон. Здесь стоят только стулья и стол.
– Она сейчас подойдет, – говорит он и выходит, закрыв дверь.
– И что, снова ждать? – стонет Майя.
Я открываю сумку и достаю карточки.
– Давай пока посмотрим на список наших аргументов?
– А разве нам можно пользоваться такими заметками?
– Разве нет? – Я опускаю взгляд на карточки, уже не чувствуя былой уверенности. – Думаю, можно. Мы же не на экзамене.
– Ощущение такое, будто на экзамене.
Тут дверь снова открывается и в комнату входит женщина в пиджаке. На шее у нее пестрый шарф, в руках – небольшая стопка бумаг. Она примерно одних лет с мамой, возможно, немного старше, и выглядит очень хорошо, но при этом кажется старомодной. Что-то в ней напоминает фотографии прошлых лет.
– Дженнифер Дикерс, – представляется она с широкой улыбкой. Потом пожимает нам руки и садится за стол напротив. – Как же молодо вы выглядите, боже мой. Чем я могу вам помочь?
Глубокий вдох.
– Спасибо, что нашли время встретиться с нами, – говорю я и тут же морщусь, настолько неестественно и заученно это звучит. – Я Джейми Голдберг, а это Майя Риман, мы пришли, чтобы… – Голос у меня начинает дрожать. Я сглатываю и начинаю с начала: – Мы пришли, чтобы…
Директор Дикерс опускает взгляд на свои бумаги.
– Вижу, вас беспокоит поправка № 28.
– Да. – Я делаю еще один глубокий вдох. – Поправка № 28, которая касается частичного запрета на предметы одежды, закрывающие лицо и голову. – Я подглядываю в первую карточку. – Если позволите, я хотел бы напомнить слова имама Джексона из общинной мечети Брукхейвена.
Сидящая рядом со мной Майя выпрямляется.
– Прошу, пожалуйста, – говорит директор Дикерс с удивлением.
Я пытаюсь дыханием разогнать тугой комок в груди. Ощущение такое, словно я только что пробежал три пролета лестницы.
– По словам имама Джексона, поправки к законопроекту сформулированы так, чтобы намеренно ограничить повседневные свободы представителей мусульманского сообщества.
– О боже, – директор Дикерс хлопает в ладоши. – Это очень смелое предположение. Поправка № 28 вообще не упоминает мусульман.
– Однако легко предположить, что их это коснется, – киваю я. – К тому же использованные местоимения…
– Понятия не имею, что навело вас на эту мысль. Единственная цель этого проекта – защитить жителей штата в повседневной жизни.
– И как же он обеспечивает эту защиту? – спрашивает Майя, вскакивая со своего стула.
– Этот акт является только перечнем поправок к уже существующему закону…
– Мы знаем про закон, направленный против ку-клукс-клана, – нетерпеливо перебивает ее Майя. – Но зачем в таком случае распространять его действие на вождение? И почему в акте речь идет только о женщинах?
– Представитель Конгресса Холден верит, что нужно периодически пересматривать старые законы и обновлять их содержание. Так они сохранят актуальность. В эпоху, когда был принят исходный запрет, ку-клукс-клан представлял угрозу…
– Они и до сих пор ее представляют! – выкрикивает Майя с недоверчивым смешком. – Вы шутите, что ли? Ку-клукс-клан даже поддержал Ньютона в избирательной гонке.
– Об этом мне ничего не известно, – отвечает директор Дикерс, приподняв брови. – И я не понимаю, какое отношение этот факт может иметь к поправке № 28. Но поверьте, представитель Конгресса Холден – настоящий эксперт во всем, что касается безопасности, а безопасность жителей штата – его главный приоритет. Я уверена, жители Джорджии прекрасно понимают: времена сейчас сложные и нужно быть более открытыми – так легче обеспечить защиту сообщества.
– Но какое отношение все это имеет к желанию закрывать лицо или голову? – спрашиваю я.
– С учетом современного прогресса в том, что касается оружия, легко представить потенциального преступника, который сможет спрятать необходимое количество взрывчатки под маской или банданой.
– Но это же предположение, – возражаю я. – Такого ни разу не было.
– Даст бог, и не будет, – отвечает директор Дикерс.
– Правильно ли я понимаю, что вы предлагаете новые поправки на основании далеко идущих и ничем не подтвержденных гипотез? – резко уточняю я. Взгляд Майи останавливается на мне, и в нем ясно читается удивление.
– Предложенные нами поправки основаны только на стремлении обеспечить интересы жителей штата.
– Но не всех, да? – вмешивается Майя. – Холден ведь представляет и тех жителей штата, которые носят хиджаб! И вам об этом известно, правда?
– Конечно же. Представитель Конгресса Холден гордится тем, что работает на благо верующих всех конфессий.
– Запрещая носить хиджаб, он не работает на благо моей!
– Боже, – повторяет директор Дикерс, и уголки ее рта кривятся в легкой улыбке. – Я очень рада, что вы обеспокоены этим, но не могу понять, как новая поправка повлияет лично на вас.
– В каком смысле?
– Должна заметить, что вы-то не носите хиджаба.
– Вы, наверное, издеваетесь? – Майя крепко сжимает край стола. – Вас поэтому удивляет, что я против? Раз на мне хиджаба нет? Я не… вы вообще понимаете, что то, что я решаю носить или не носить, – это мое личное дело? К тому же хиджаб носит моя мама, поэтому поправка все равно влияет…
– Ах вот оно что. Вам полезно будет узнать, что акт направлен в том числе и на ее защиту. Теперь ваши соседи точно будут знать: вашей маме нечего скрывать. Согласно нашим исследованиям, бо́льшая открытость позволяет сократить количество преступлений на почве религиозной нетерпимости.
Майя судорожно вздыхает, и я буквально чувствую это движение.
– Вы же перекладываете вину на жертв этих преступлений, – вмешиваюсь я, покраснев. – По вашей логике, носить хиджаб, головной убор, наличие которого продиктовано вероисповеданием, – значит скрывать что-то. Вы серьезно?
– Да, молодой человек, представитель Конгресса Холден и я исключительно серьезны в своем намерении защитить граждан.
– И что, по-вашему, прячет под хиджабом моя мама? – сверкает глазами Майя.
– Я услышала ваши аргументы, – отвечает ей директор Дикерс с мягкой улыбкой. – И мне очень жаль, что несколько паршивых овец вынуждают нас предпринимать определенные шаги…
В дверь коротко стучат, и внутрь заглядывает тот же парень, который привел нас.
– Прошу прощения, – говорит он. – Директор Дикерс, пришел посетитель на 11:15.
– Уже? – Она широко улыбается сначала мне, потом Майе. – Что ж, встреча пролетела незаметно. Спасибо большое за ваше время и за желание поделиться своими соображениями.
– Но… – качает головой Майя.
– Блейн проводит вас в приемную. Хорошего вам дня! – Директор Дикерс взмахивает рукой и проходит мимо Блейна-парня-с-яхты, который продолжает торчать в дверном проеме, практически не глядя на нас. Я смотрю Майе в глаза и вижу в них отражение собственного немого удивления. Меньше минуты назад у нас шел серьезный разговор. А теперь нас выгоняют прочь в сопровождении парня, который словно родился в магазине мужской одежды – сразу в стильном костюмчике.
