очень! Особенно с живыми людьми! – сказала расстроенная услышанным Виктория. – А кто тот человек, который записал рассказ?
– Совсем старый, – прошептала Тая. – У него магазин «Буклеваны». Я слышала, он бабе сказал.
Виктория ахнула. «Буклеванами» владел брат Хозяйки, господин Горн.
– Я его никогда не жаловала, а он мне такую милость оказал… Ничего не понимаю в людях, – удручённо произнесла она. – Ладно, давай шевелиться, дочка, а то на автобус опоздаем.
…Через несколько дней в рабочий кабинет Даймона вошла Летка с подносом, накрытым белоснежной салфеткой.
– Заварные пирожные? Очень кстати. А запах…
– Это вам от мады Виктории, господин Даймон.
– Вернулась? Как прошла поездка?
– Тяжело…
– Это понятно. Расскажите.
– Ну, приехала мада в Листья… Ей говорят, была тут одна хорошая песельница, жила там-то, но давно её не слышно. Мада пошла по адресу, старушки какие-то пригласили войти, провели её… А там мать лежит, живая… ну, то есть ещё живая… Увидела маду и затянула песню… про то, что доченька её любимая приехала… дождалась, мол… А голосок дрожит, такой тоненький, старческий… – Летка всхлипнула. – Ну, а мада где стояла, там и бухнулась на колени… Через день матери не стало. Сказала, видела во сне Бравушку и Мать-кошку, звали меня, сегодня уйду… Так и вышло, к вечеру померла. Надо же, господин Даймон… Я ведь уже слышала… и наплакалась уже, а стала рассказывать – слёзы сами льются… Извините.
– А как Виктория?
– Я стараюсь её отвлечь. Только замечу, что притихла и задумалась, сразу какой-нибудь случай рассказываю или как бацну чем-нибудь, будто случайно. Тут она забывает о своём горе и переключается на меня… – Летка улыбнулась.
– Я тоже забыл обо всём на свете, взглянув в ваши ясные глаза. Откуда вы – такая хорошая? – серьёзно сказал Даймон.
– С кухни, – ответила Летка.
Глава 6. Ведьмин корень
1
При виде входящей в класс Фанни Стина Дрём-Лис с подружками застыли в лёгком замешательстве, не зная, куда смотреть: на новую, убийственной красоты шифоновую блузку цвета нежной зелени от Шотки или на бумажный пакет, разукрашенный маковыми бубликами по последнему слову моды от Гонзарика. Мальчику так понравились аппликации из натуральных материалов, что каждый вечер, устроившись за кухонным столом, он со свойственным ему энтузиазмом изводил вёдра клея и мешки мака, пшеницы, гречи и прочего органического гороха, до конца времён обеспечив Фанни стильными пакетами. Отныне она меняла их каждый день, больше не заботясь о расползающихся швах и не замечая страданий общественности, не поспевавшей копировать узоры.
Бабушка, как всегда, была чем-то недовольна.
– Не пора ли остановиться, Фанни? Мне со всех сторон жалуются учителя и знакомые. Родительский комитет обратился с письмом. Дети думают не об учёбе, а об украшательстве бумажных пакетов. Мало того, что все живут в телефонах, так теперь ещё это. Купи себе нормальную сумку и дай всем покоя хотя бы в последние дни занятий!
Они смеялись надо мной, теперь посмеюсь я, упрямо думала Фанни.
Шифоновая блузка оказалась очередным ударом под дых. Стина, на протяжении последней недели продвигавшая идею мешковатых комбинезонов из плотной синей ткани, потерпела сокрушительное поражение за явным превосходством утончённой женственности Фанни. С ней случилась истерика в туалете, как по секрету доложилась Вилява, и ей пришлось посреди урока срочно хлопнуться в обморок, чтобы как-то оттянуть на себя внимание, целиком достающееся выскочке Монца. Школьный врач диагностировал лёгкое переутомление, Стину с почестями – под жалостные охи и ахи подружек – проводили домой.
На перемене к Фанни подошла Вилява, опять обратившаяся к своему гардеробу, и завистливым взглядом окинула её наряд.
– Ничего так кофта…
– А ты опять в лосинах?
– А кто виноват?! Твоя Шотка сшила мне всё блёклое и балахонистое, а я хочу белую курточку и шифоновую юбку, как у тебя!
– Она старалась…
– Плохо старалась!
Фанни выглядела подавленной. Вилява не преуспела, пытаясь выведать причину. Уроки закончились рано, и, едва прозвенел звонок, Фанни ринулась на автомобильную стоянку.
…Кристофер смотрел, как она бежит с бумажным пакетом под мышкой, перепрыгивая через лужи, с развевающимися на ветру чёрными волосами, в коротком лиловом плащике, затянутом пояском, и его сердце тоже прыгало в груди. Он поспешно взглянул на себя в зеркало заднего вида, поправил очки, разлохматил пятернёй слипшуюся на лбу чёлку и приосанился, насколько это было возможно при его худобе.
Фанни плюхнулась на сиденье рядом, откинула волосы с бледного лица.
– Привет… Мне срочно нужно к брату, Крис… Срочно! – Она слегка задыхалась.
– У вас есть брат? Не знал.
– Теперь знаешь. Троюродный.
– А ещё есть эта, как её, всегда забываю… Дисциплина! Ваша бабушка каждый день про неё напоминает. «Сразу домой, Кристофер… Без моего разрешения никуда, Кристофер…»
– Едем на улицу Сомнений, – настаивала Фанни.
– Вот ещё! Что вы забыли на этой помойке? Было бы из-за чего терять работу…
– Никто не узнает, что мы там были. Слушай, у тебя есть выбор. Или я буду звать тебя Кристофер Заячья Душа, или разрешу обращаться ко мне на ты.
Кристофер мгновенно подобрел.
– Дело-то хоть стоящее? Уравновесит риски?
– Перевесит, Крис. Заводи телегу.
– Да что случилось-то? Вы… ты сегодня какая-то не такая… грустная… Расскажешь?
– Не люблю, когда на меня давят.
– Понял.
…В будний день на улице Сомнений было не так многолюдно, и дорогой чёрный автомобиль привлёк внимание. Припарковаться напротив антикварной лавки Мира Кристоферу не удалось, как и Фанни – проскользнуть в неё тихой мышкой. Едва она ступила на тротуар, отовсюду понеслись нахальные выкрики:
– Гляньте-ка, хтой-то к нам прибыл?
– Младшенькая госпожа!
– Да ну? Бедовая девчонка? За ядом?
– А то за чем же ещё?
Толпа любопытствующих росла. Кристофер поспешил опустить стёкла и заблокировал дверцы.
Добежав до лавки, Фанни заскочила внутрь и забаррикадировалась, задвинув дверной засов. Мир, со стремянки расставлявший по полкам какую-то рухлядь, удивлённо присвистнул.
– Привет! Ты чего?
– Не хочу, чтобы нам мешали. Здравствуй… Не понимаю, почему некоторым людям до всего есть дело, даже если их это не касается!
– А ты не обращай внимания. Давай, проходи, садись.
Фанни уселась на высокий стул у прилавка и положила на него бумажный пакет с учебниками.
– Мир, у меня мало времени. Я приехала поговорить о бове.
– Хм… Сейчас…
Мир слез со стремянки и, заглянув под прилавок, достал прямоугольную деревянную коробку, инкрустированную полумесяцами из сверкающих жёлтых камней.
– Вот.
– Что это? – Фанни нахмурилась. – А где бов, что был раньше? Тот, который мы рассматривали?
– Я его продал.
– Я же просила вернуть обратно!
– А я не мог вернуть!
Они со злостью глядели друг на друга.
– А что? – осторожно спросил
