на бельё? Спохватившись, Милан прикладывает к лицу ладони.
— Дженсен! Что я только что видел?
— А ты разве не знаешь? Грудь.
— Я не это имел в виду.
— Тогда о чём ты?
— О том, что девушка не должна…, — он теряется в словах.
— Всё, я оделась. Можешь открывать глаза, твоей нравственности больше ничего не помешает, — ну, почти, потому что с застёжкой я всё ещё продолжаю сражаться.
Князь наивно слушается, и первое, что он перед собой видит, моя полуголая спина.
— Дженсен!
— Помоги, пожалуйста. Я, конечно, могу пойти так, — начинаю я.
— Нет!
— И зачем так нервничать? — удивляюсь я.
Князь молчит. Я ощущаю бережное прикосновение к коже. Последние крючки находят свои петельки. Я оправляю платье, меняю грубые ботинки на туфельки, а стрижку прячу под шляпку. А раньше наоборот было — длинные волосы подворачивала и скрывала под мужской кепой.
— Идём? — предлагает Милан.
Он собирается в “Дамские мелочи”?
— Ага.
Милан выходит первым и галантно подаёт мне руку.
Может… он не так уж и плох? Даже побегом ни разу не попрекнул. Впрочем, побег оказался правильным решением. Если бы я осталась дома и пыталась донести своё несогласие словами, меня бы слушать никто не стал, а так разговор прошлё на моей территории, да ещё и с неожиданными козырями.
Даже интересно, как бы Милан стал относиться ко мне после свадьбы. Проверять я не буду, так что не узнаю.
Я устремляюсь к прилавку, выбираю шпильки, сеточку для волос. Клей тоже пригодится, но его предстоит искать в другом магазине. Нет, я не надеюсь сделать наращивание, всего лишь попробую собрать шиньон, и буду цеплять к затылку шпильками.
Но для начала волосы можно обмотать лентой и свернуть в сеточку.
Милан не спешит оплатить мою покупку. Я оглядываюсь и князя не вижу.
— Ваш спутник увидел знакомого и отлучился, — подсказывает продавец.
— Спасибо, — я расплачиваюсь.
Продавец принимает монеты с заминкой. Ну да, где это видано, чтобы барышня сама за себя платила? Забрав пакет, я прощаюсь и выхожу на улицу.
Милан неподалёку, и он действительно с кем-то разговаривает. Я привлекаю его внимание взмахом руки и сама забираюсь в экипаж. Милан появляется буквально через минуту… в самый неподходящий момент. Я как раз извлекла со дна сумки свои отрезанные волосы и, держа на весу, разглядываю.
— Дженсен! Ты меня с ума сведёшь…
— И тогда нам не надо будет жениться?
— Не дождёшься, — он отворачивается. — Я поговорил со своим помощником. Он займётся, постарается замять, чтобы твоё имя не светилось.
Я оплетаю пряди тесьмой, чтобы не “разваливались” и аккуратно укладываю в сеточку для волос. Остаётся исхитриться и приколоть тяжёлую сетку к короткой огрызкам на затылке. Да уж… Ничего не получается, как я ни стараюсь.
Князь наблюдает за моими потугами и озвучивает очевидное:
— Бесполезно.
— Придётся приклеивать к волосам, — вздыхаю я. И намазать пожирнее.
— Прости, но идея плохая.
Отчасти так и есть. Как я потом буду отлеплять своё художество? Родители непременно спросят, почему я продолжаю ходить с причёской, превратившейся в мочалку.
— Не скажи, — хмыкаю я и топорщу концы. — Портить, уже нечего. Или у тебя есть предложения? Учти, парик мама опознает.
— Есть.
Князь дважды ударяет в стенку, затем сдвигает заслонку небольшого окошка и называет кучеру новый адрес. Если номер дома мне ни о чём не говорит, то вот название известное. Стародубная улица считается главной улицей города благодаря дубу, который, как говорят, старше Энтайкаса. Когда мир рухнул в Бездну, дерево уже не было молодым, но оно пережило поднятие обломка суши в воздух, выжило и считается талисманом нашего летающего острова.
Экипаж останавливается.
Я прикрываю своё головное безобразие шляпкой.
Милан предлагает мне руку, помогает спуститься на мостовую и уверенно направляется в тесный проход между двумя зданиями. Два шага, и я… словно в другой мир попадаю. За двухэтажными представительными зданиями спрятался одномачтовый кораблик средних размеров. Верх мачты обломлен по “воронье гнездо”, парусов нет, а вот с носа щерится деревянная морда то ли дракона, то ли морского чудовища.
— Как он здесь оказался? — удивляюсь я.
Кораблям, даже летающим, нужна вода, а этот лежит на суше, причём заметно, что давно. Обшивка местами содрана, в щели между треснувшими досками растёт гриб, крепкой сопливой шляпкой напоминающий маслёнок, только вот цвет у шляпки подозрительно мухомористый.
— Кто знает? Хозяйка гонит любого, кто пытается её об этом расспросить. Говорят, судно было проклято в полёте и упало сюда, не дотянув до порта.
— Чушь какая. Ты хоть раз видел, чтобы над городом летали? Если требуется разворот, то командир облетает остров по краю. И это правило действовало задолго до прихода Альянса. И ещё. Ты видишь следы повреждения?
— Нет.
— При падении с высоты повреждения неизбежны.
— Может, судно не упало, а тормозило на брюхе?
— Тогда бы остались следы торможения. Он бы банально в почу зарылся, а здесь и этого нет. Выглядит так, будто судно сюда доставили на колёсах и аккуратно опустили.
— Ишь, умная, — раздаётся новый голос.
Из-за корпуса выходит весьма странного вида женщина. Левая половина лица самая обычная, а правая не просто изрезана глубокими складками, но и цвет имеет нездоровый серовато-бурый. Левый глаз ясный головубой, правый — чёрный провал без намёка на белок и зрачёк, однако пустой глазница не выглядит. Справа из-под губы выпирает изогнутый клык. Непомерно длинные рукава скрывают кисти. Платье тоже длинное, подол волочится по земле.
Не дожидаясь ответа, женщина приглашающе кивает и первой скрывается за корпусом судна.
Князь уверенно идёт за ней, и я мысленно пожимаю плечами. В душе разгорается любопытство. Никогда бы не подумала, что подобные странности можно найти чуть ли не в самом центре города.
Парусник встречает нас проломом в корпусе, будто кто-то кувалдой проделал внушительную дыру в трюм, ставший для женщины домом.
Нырять в недра парусника я не спешу — опасаюсь. Мало ли на что женщина способна. Вдруг князь привёл меня сюда не волосы спасать, а мозги промывать?
— Дженсен? — замечает он мою заминку.
— Брезгуешь? — усмехается женщина и обнажае руку. Узловатые пальцы пахожи на паучьи. Ногтей нет, вместо ногтей когти.
— Задаюсь вопросом, зачем мы вас потревожили, — пожимаю я плечами.
— Ко мне приходят сводить шрамы и бородавки, избавляться от родимых пятен
