Попаданка за штурвалом
Глава 1
Дженсен Рат
Высота стены храма Близнецов-Ветров полтора метра — не забраться. Отвесная, неровно отштукатуренная, она кажется непреодолимой преградой, но только не тогда, когда ты можешь проложить себе лестницу из золотых слитков.
Прячась в тени терновника, я выуживаю из нагрудного кармана свисток, резко дую. Звук неприятный, зато далеко разносится и похож на клёкот хищной серопёрой ярды. Кто услышит, не удивится, а вот для Карин, молодой жрицы храма, мой свист слаще музыки — он обещает ей хорошие деньги за пустяковую услугу.
Ожидание редко длится дольше четверти часа, но в этот раз верёвочная лестница, раскручиваясь, падает почти мгновенно. Я ухватываюсь за нижнюю перекладину.
Над стеной появляется лицо моей подельницы, и я, глядя снизу вверх, с первого взгляда понимаю, что Карин не на шутку встревожена.
— Барышня! — возмущённо шепчет она. — Почему так долго?!
— Как обычно. Что-то случилось?
Я карабкаюсь вверх и помогаю затащить лестницу обратно, вдвоём её скатывать легче.
— Ваши родители прислали за вами ещё час назад, — сообщает она.
Новость неожиданная и неприятная. Неужели что-то случилось? С чего бы родителям меня искать? Впервые такое…
Пять лет назад их дочка оправилась от очень тяжёлой болезни и решила, что её жизнь спасли не лекари, а молитвы матери и с тех пор проводит в храме Близнецов-Ветров времени больше, чем в родных стенах. Для всех девушка стала немного тронутой на тему религии, но правда в том, что пять лет назад душа настоящей Дженсен покинула тело, а опустевшую оболочку заняла я.
Пять лет назад храм стал моим убежищем — я понимала, что в семье быстро заподозрят подмену и проверять, что сделают родители, обнаружив в теле своей дочери чужую душу, не стала. Кто сказал, что меня примут? А вдруг вызовут экзорциста? Или просто выставят за порог без средств к существованию? Больше всего в тот момент мне хотелось жить, и я пошла на обман. Я до сих пор не представляю, как сказать матери, что её Дженни мертва… Да и зачем причинять боль доброй женщине, уже мне глубоко небезразличной?
Я не стала скрывать изменения — я их выпятила. Я ударилась в религию, как одержимая, и мой сумасшедший фанатизм затмил все остальные перемены: в характере, в мимике, в жестах, в предпочтениях. И пусть в высшем обществе я прослыла помешанной и малость слабоумной, зато никто не сомневается, что я настоящая.
Была и другая причина увлечься религией. Таким образом я знакомилась с новым миром и выбрала храм Близнецов-Ветров не случайно. Меня привлекли удобное расположение и огромная территория, как раз на случай поисков — пока всё оббегут я сто раз вернусь.
За звонкую монету одна из младших жриц согласилась мне помогать. На словах я уединялась в молельном павильоне, а на деле перебиралась через стену и отправлялась в свободное плавание.
— Слуга не упоминал, почему меня ищут? — я отдаю Карин две монеты вместо одной, за волнение. Будет плохо, если она побоится и дальше мне помогать, надо “подмаслить”.
— Впрямую он не сказал. Вы должны успеть подготовиться к обеду… Кажется, ваш жених приезжает? — Карин пожимает плечами и поспешно прячет монеты под ворот в висящий на шнурке мешочек.
А я застываю, как громом поражённая.
Какой такой жених?!
То есть я знала, что Дженсен сговорена, таскаю на мизинце помолвочное кольцо. Но за пять лет жених никак себя не проявлял, и я о нём не беспокоилась, не вспоминала о его существовании. Помолвка без жениха меня полностью устраивала. Но если к кольцу теперь будет прилагаться он, то колечко лучше снять. Я неосознанно трогаю ободок и мне мерещится, что полупрозрачный зелёно-жёлтый камешек на касание отзывается теплом.
Да уж, здравствуйте, господин Неприятность.
Окольным путём мы возвращаемся в молельный павильон. Я скидываю мужской дорожный костюм, благо истощённая болезнью фигура позволяет выдавать себя за худосочного парнишку, и кое-как натягиваю глухое мышино-серое платье, ужасное для юной кокетки и идеальное для недомонашки. Карин помогает пришпилить к волосам шляпу с густой вуалью, непроглядной дымкой скрывающей лицо. В таком облачении я больше похожа на старую вдову, чем на невесту, а значит идеальна.
Карин отступает на полшага, критически осматривает меня с ног до головы и, ничего не говоря, распахивает скрипучую створку.
Я выбираюсь наружу.
Крошечные павильоны разбросаны по дикому саду. Здесь не думают о ландшафтном дизайне и позволяют кустам расти, как им вздумается, лишь бы давали густую тень и ощущение уединённости. Утоптанные дорожки часто петляют, воздух наполнен свежестью и ароматами травы. Я ловлю себя на мысли, что успела искренне полюбить храм.
— Святые Ветра, наконец-то! — на дорожке впереди появляется ещё одна жрица. — Барышня, вас все ищут!
— Я молилась, — отвечаю я сухо и постно.
— За вами прислали ваши родители, барышня.
Я киваю, но шагу не прибавляю, продолжаю семенить, как полагается благонравной девице.
Старшая жрица поджимает губы, но вслух не возражает, всё же я регулярно пополняю не только личный мешочек Карин, но и казну храма, делаю щедрейшие пожертвования.
Когда мы добираемся до главных ворот, экипаж уже ожидает снаружи. Кучер нервно меряет расстояние между стеной храма и пустым вазоном — лошадка как раз доедает последний лист росшего в нём цветка. При виде меня кучер шумно выдыхает, не скрывая облегчения, всплёскивает руками, но своё мнение, как и положено хорошему слуге, оставляет при себе.
В экипаж я забираюсь с помощью Карин — горничных я с собой в храм не беру. Ни горничных, ни компаньонку, тихо меня ненавидящую за разбитые мечты о частых светских выходах.
Хлопает дверца, экипаж почти сразу трогается, и я, задёрнув штору, устало откидываюсь на спинку сиденья.
Жених, говорите?
Похоже его визит связан с тем, что я недавно отметила совершеннолетие. Напоминать о себе письмом или подарком он не стал, зато заявился лично. Впрочем я допускаю, что родители просто не упоминали о его знаках внимания и тем более не давали мне его писем, а отвечали от моего имени сами — боялись, что пространные цитаты из молитвенника произведут на беднягу неизгладимое впечатление. Кому нужна жена с приветом?
Ничего, я и без писем справлюсь — пускай бежит, теряя тапки. Возможно, мой жених хороший человек, но он мне чужой.
С какой стати я позволю ему распоряжаться
