тевтоны и прочие варвары не двинулись на Рим после Араузиона. Одни задержались в Южной Галлии, другие принялись совершать набеги на Испанию. Это дало римлянам драгоценное время, необходимое для преобразований. Всякий раз, когда Рим стоял между жизнью и смертью, Сенат выбирал лучшего военачальника и ставил во главе нового войска. Против Ганнибала Рим выставил Сципиона Африканского. Теперь ему требовался новый Сципион.
Гай Марий был лучшим полководцем того времени: он положил конец долгой войне с Югуртой и вернулся в Рим, где его сделали консулом. Ему поручили набрать новую армию и отправиться на север, чтобы обезопасить северную границу. Ратному делу он учился в Нуманции под началом Сципиона Эмилиана, приемного внука Сципиона Африканского. Марий не был Сципионом, но больше других походил на легендарного героя, победившего Ганнибала.
Он собрал консульскую армию: два легиона – шесть тысяч пехотинцев плюс две алы, конных отряда. К ним добавились тысячи человек во вспомогательных частях, куда шла римская беднота. Для этого пришлось нарушить все правила набора в войско: римский солдат должен был владеть имуществом и на собственные средства приобретать необходимое снаряжение, от оружия и щита до панциря и хозяйственной утвари. Но Марий знал, что после семилетней войны в Африке Риму не хватает людей, которые соответствуют этим требованиям. В то же время безоружных и нищих плебеев было в избытке. Тысячи людей не имели ничего за душой, им нечего было терять, зато они могли многое получить, сражаясь, если бы им доставили необходимые средства. Было и нововведение – salarium, то есть жалованье. Легионерам выдавали соль, необходимую для хранения продуктов питания. Кроме того, и им, и «вспомогательным» платили звонкой монетой – помимо распределения добычи в случае победы. Для солдат это было хорошей возможностью, и многие из них откликнулись на призыв консула Гая Мария. Собрав до тридцати пяти тысяч вооруженных людей, он двинулся на север.
Сенат с беспокойством наблюдал за неслыханными поступками Мария, в обход законов бравшего к себе римских плебеев. Положение казалось угрожающим. Следовало выставить заслон против кимвров и тевтонов, заполонивших Южную Галлию, ведь дорога на Рим была открыта. Оптиматы, главенствовавшие в Сенате, не препятствовали Марию, но легатом одного из легионов назначили Суллу, одного из крайних оптиматов, которому надлежало присматривать за верховным вождем нового, необычного войска. Это было первое постоянное войско Рима. К чему все это приведет?
Римляне видели, что Марий и Сулла не доверяют друг другу.
Консула сопровождали начальники-ветераны, такие как Серторий, – преданные ему со времен африканской войны люди, которым он слепо доверял.
Так начинался северный поход.
Все выглядело очень непривычно.
Марий ввел не только плату за службу, но и обязательное обучение будущих воинов. Легионеры исправно получали жалованье, но условия службы в лагерях, созданных в Галлии, ужесточились. За образец Марий взял порядки, установленные Сципионом Эмилианом при осаде Нуманции, в которой он участвовал. За спиной у него была долгая война в Африке. Он понимал, что главные условия победы – хорошее обучение и укрепление каждого разбиваемого лагеря, Кроме того, он сократил число рабов, прислуживавших легионерам. Марий намеревался превратить солдат в настоящие боевые машины. Во время длительных походов он заставлял их переносить с места на место тяжелейшее снаряжение, а также столярные и кузнечные принадлежности, домашнюю утварь и прочее. Каждый солдат нес на спине больше сотни фунтов груза. Вскоре в Риме заговорили о том, что Марию нужны не воины, а вьючная скотина. Оптиматы презрительно называли легионеров «мулами Мария». И смеялись. Другие, такие как Метелл Нумидийский и его сын-заика, наблюдали за событиями с растущим беспокойством, не зная, к чему это приведет.
Консул же ни на кого не обращал внимания. Он думал только о том, что его люди постоянно получают жалованье и обязаны его отрабатывать.
Он обосновался со своими войсками в устье Родана[10].
Но кимвры и тевтоны не приближались.
Целый год прошел без сколь-нибудь значительного сражения.
Сенат согласился продлить консульство Мария до 104 года до нашей эры.
Все ожидали, что консул наконец отдаст приказ о наступлении, но Марий медлил. Он закрепился в низовьях Родана и приказал солдатам вырыть канал, чтобы в реку из моря могли проходить римские корабли с провиантом. Это колоссальное сооружение, плод непосильного труда множества легионеров, трудившихся не один месяц, получил название Fossa Mariana – «канава Мария». Марий добился того, чтобы его люди не сидели на месте – работа требовала огромных затрат сил, – и получил надежный, быстрый и прямой путь снабжения, который не могли перекрыть ни кимвры, ни тевтоны, не имевшие флота.
Но вот прошел год: варвары так и не напали на лагерь Мария, а консул не отдавал приказа о большом походе в земли, занятые северными племенами. Варвары наблюдали за римлянами издалека. Никто не понимал, зачем Марий изматывает войско бесконечным ожиданием.
Солдаты изнывали от нетерпения и задавались вопросом: действительно ли их консул, их полководец желает воевать? Начальники-ветераны, которые хорошо знали Мария по африканскому походу, доверяли расчетливому уму вождя. Они догадывались, что у него имеются причины для столь долгого ожидания.
Наступил 103 год.
Все оставалось по-прежнему. Разозленные сенаторы, стиснув зубы, продлили полномочия Мария, ставшего консулом в третий раз подряд. Сулла оставался в строю, наблюдая за происходящим и отчитываясь перед оптиматами, однако теперь он занимал должность трибуна, а не легата. Марий ограничил его власть, так как не доверял ему. Сулла знал об этом – и еще кое о чем: промедление грозило неудачей всему замыслу. Поэтому, когда миновал третий год и боевые действия не начались, он решил покинуть северное войско и вернуться в Рим. Сулла не желал участвовать в походе, который, по его мнению, должен был закончиться грандиозным поражением. Он предпочел снять с себя всю ответственность за войну, чтобы неминуемый провал был целиком связан с Марием. Нельзя сказать, что Сулла расходился с Марием в том, что касалось государственных дел, но с некоторых пор стал сомневаться в нем как в военном вожде.
Как и многие легионеры.
Наступил 102 год.
Поскольку военные начальники сомневались все больше, как-то раз Серторий осмелился сообщить Марию о том, что все больше легионеров беспокоятся относительно судьбы их похода.
– Сципиону Эмилиану потребовалось больше года, чтобы взять Нуманцию. Всего лишь один город. И никто не оспаривал его замыслов. Перед нами – бесчисленные полчища варваров, которые угрожают существованию Рима. Мне кажется, лучше выждать, чтобы положить конец угрозе, пусть даже на это уйдут годы.
Больше он ничего не сказал.
Серторию хватило этого объяснения.
Но… что думал римский Сенат?
Римский Сенат
