часов вечера стали наконец спускать шлюпки. Лорке страсть как хотелось быть с теми, кто первым ступит на американскую землю, но отец на этот счет только зыркнул, и Лорка присмирел.
В результате одну лодку послали на берег с наказом разыскать пресную воду, а вторую, большую, шлюпку повел флот-мастер Софрон Хитрово вдоль побережья с целью разведать бухту и побережье и выяснить, не найдется ли более удобного рейда или гавани.
Хитрово вернулся довольно скоро и доложил, что в проходе между несколькими островами, расположенными в недалеком расстоянии, имеется хороший рейд, в котором можно укрыться от ветров почти всех направлений.
«Если станем на рейд, отец непременно меня отпустит», — думал Лорка.
Несмотря на позднее время, в кубрик никто не пошел, — все ждали решения командора. Земля звала, манила, и никого не страшили таящиеся в ней неведомые опасности.
Софрон Хитрово, окруженный командой, тем временем рассказывал, что на одном из островов он видел с берега несколько небольших построек. Люди! И более того, по его рассказам выходило, что их постройки обшиты гладкими досками и украшены резьбой.
«Топор для того надобно справный иметь!» — прогудел на это Савва.
Обитателей домов на месте не оказалось, но это могло значить что угодно — возможно, напуганные прибытием корабля, они попросту спрятались, а могли и вовсе приезжать на остров только для охоты, и виденные Хитрово постройки были чем-то навроде заимок, какие ставят в тайге сибиряки.
Тем не менее за вторую шлюпку забеспокоились. Однако она вернулась безо всяких происшествий и привезла известие, что удалось найти пресную воду. Найдены были два костра, в которых огонь еще не погас, дорожки, на которых заметны были следы недавнего прохода людей, и заготовленные дрова. Матросы встретили также пять живых красных лисиц, которые совершенно не боялись людей. Кроме того, матросы привезли найденную у костров копченую рыбу. Услыхав это, Ваксель нахмурился:
— Негоже без спросу чужого брать, — хмуря брови, отчитывал он Шумагина и Самойлова. — Людям тем должно будет оставить что-нибудь из запасов наших там же, где взяли. Так что теперь поеду сам. И впредь приказываю: у местных людишек, с кем свидеться доведется, ничего брать не сметь!
Однако Лорка понял только, что теперь может напроситься с отцом, — опасности немного, да и нужна будет каждая пара рук.
Тот скрепя сердце разрешил. Обе шлюпки — одна под командой отца, вторая того же флот-мастера — снова спустили на воду. Когда лодка ткнулась носом в мягкое глинистое дно, Лорка, не утерпев, выпрыгнул прямо в холодную воду. Земля! С непривычки шатаясь, он вместе с остальными побрел к берегу. Волна здесь была довольно сильная, так что все сразу промокли до нитки.
Ведомые тем же Шумагиным, они без труда нашли воду, — саженях в трехстах в море впадал небольшой, но чистый ручеек. За исключением прибрежной полосы, остров сплошь был покрыт сумрачным ельником, и общее впечатление создавалось какое-то неуютное. Торопливо наполняя бочки водой, люди нет-нет да озирались в сторону неприветливого леса. Было очень тихо. Начало смеркаться, на земле сгустился туман.
Отец достал из шлюпки большой сверток и подошел к Шумагину:
— Отведи нас туда, где рыбу взял.
В свертке оказались кусок зеленого полотна, две железные тарелки, два ножа и двадцать больших стеклянных бус. Шумагин молча кивнул, и они исчезли в лесу.
Вернулись они нескоро, — воду набрали уже давно и ждали только их. Совсем стемнело, зажгли факелы. Тишина казалась Лорке зловещей, да и матросы больше молчали, сторожко вслушиваясь. Наконец Лорка различил треск веток и шорох ступающих по еловой подстилке ног. Отец вернулся.
Только увидев его, Лорка понял, что всерьез испугался.
Шлюпка немедля вернулась на корабль, и 21 июля, подняв якорь, «Святой Петр» двинулся вдоль побережья.
* * *
— Gottverdammte Karte![25]
Не раз и не два поминал лейтенант Ваксель ее составителя недобрым словом.
Новооткрытую землю следовало обследовать вначале как можно дальше к югу, а затем повернуть на север с тем расчетом, чтобы успеть вернуться до начала сезона штормов — примерно до конца сентября.
Проследовав какое-то время вдоль берега, мореплаватели только тут с полной ясностью поняли жестокий обман, жертвой которого сделались. Вместо того, чтобы плыть, как они рассчитывали, до 65°, «Святой Петр» был вынужден спуститься к югу до 62°, а затем еще до 48°. А на обратном пути получились громадные трудности: как только моряки собирались изменить курс для дальнейшего продолжения путешествия, так всякий раз вахтенный докладывал о том, что впереди по обе стороны видна земля. Приходилось каждый раз поворачивать обратно в открытое море, и таким образом попутный ветер поневоле обращался в противный.
Не раз «Святой Петр» проходил ночью мимо крупных островов, которых не удавалось видеть. Что это действительно были острова, отец заключил из того, что временами в течение 2–3 часов при неизменном ветре и погоде корабль плыл среди значительно меньших волн и шел совершенно спокойно, а затем вдруг снова попадал в крупную океанскую волну, так что приходилось свистать всех наверх — вахтенные с управлением кораблем едва справлялись.
Иногда случалось ночью попасть на очень маленькую глубину и, опасаясь попасть на мель, отец велел делать замеры после каждых склянок. И эта предосторожность оказалась не напрасной. Спустя несколько дней в туманную погоду «Святому Петру» пришлось пройти мимо какого-то острова на глубине всего семи или восьми сажен. Спешно был брошен якорь, а когда туман рассеялся, то оказалось, что уже прошли мимо острова и остановились на расстоянии не более четверти мили от него. Остров назвали в честь этого «Туманным».
Уже кончался август. Один за другим люди стали хворать скорбутом — этим бичом мореходов. Запас пресной воды понемногу приходил к концу, и нужно было снова искать землю.
29 августа с севера завиднелись многочисленные острова, расположенные недалеко от причудливо выщербленного побережья. На следующий день, пользуясь прикрытием скал, «Святой Петр» стал на якорь.
Ночью же на «Святом Петре» умер от скорбутной болезни первый матрос, — тот самый Шумагин. Лорка с ним не очень знался, но смерть его все равно потрясла, — здесь же, в кубрике, среди бессильных помочь товарищей (даже Стеллер, все пичкавший больного своими отварами, ничего не смог сделать).
— Бедолага, — глядя, как тело матроса заворачивают в брезент, — сказал Овцын Лорке. — Одно утешение: хоть похоронят по-христиански.
На похороны на землю сошел Беринг. Остров оказался безлюдным, диким — только немного кривых берез, морские птицы и испещренные пометом скалы. Кирка звонко ударяла в каменистую землю. Становилось уже холодно — короткое северное лето закончилось, — и морякам предстояли настоящие испытания
