заметила, что ладонь гесса слегка светится и потрескивает голубоватыми искрами), второй — негодование.
— Как это понимать? — очень строго спросила я.
— Мы же не можем бросить Чока с матушкой, — резонно ответил мне Лось. — Если вы с Лунарой так настаиваете на моем участии, придется взять его с собой.
— Какого еще Чока?!
— Кабачок — слишком длинно для животного, на которое так часто приходится кричать.
И знаешь, Нора, на этот раз Терри был прав. С этим котом в последние дни можно было чокнуться (знаю, ты не любишь грубостей, но уж прости). Вместе с силой Лось будто бы скармливал призраку и свой хулиганский характер.
— Сам виноват, — проворчала я и позволила спутнику взобраться в коляску вместе с сучившим лапами духом.
Надо ли упоминать, что всю дорогу к замку Северинов я строила коварные планы, как случайно забыть там нашего призрака. Тогда Терри не сможет его подкармливать, и животное развеется само собой. Ролану с Лунарой придется всего-то сутки потерпеть присутствие проказливого духа.
Пока мы ехали, Лось одной рукой придавливал кота, а другой прикрывал глаза от солнца, что вновь вызвало у меня некоторые подозрения по поводу излишеств в вине. Я даже немного принюхалась, но ничего не уловила. Может быть, я слишком предвзята, не знаю, но есть в поведении гесса Ярина что-то неправильное, хотя я толком не могу объяснить что.
По прибытии я настояла, чтобы Терри оставил Чока в парке. Убедить самоизбранного котоняня, что призрак никуда не денется от своих создателей, раз уж не отвязался от нас все эти дни, было не так-то просто. Сработал лишь довод, что в парке кота мы всегда сможем найти под деревом, где он захоронен, а вот в замке любимые места призрака пока не известны. Аргументы о безопасности хозяйских штор и ваз даже близко не возымели такого действия.
В замке нас уже ждали: за пианино сидела блеклая, испуганного вида женщина, а танцмейстер мерил тонкими ногами пространство бального зала. Нора, наш институтский преподаватель по части эксцентричности и в подметки не годится приглашенному миру Данзи, щеголявшему туфлями на каблуках, чулками и панталонами. Я сначала подумала, что танцмейстер обожает моду прошлого столетия, но оказалось — все это, «чтобы было видно каждое движение», как пояснила мне Лунара. А массивный резной то ли посох, то ли жезл — «отбивать ритм», как сообщил сам танцмейстер, но интуиция подсказывала мне, что от этой палки иногда доставалось и ногам танцующих, особенно когда ноги были не слишком родовиты и танцевали не так, как надо.
Первым делом мир Данзи потребовал, чтобы мы разбились на пары, и мой локоть неожиданно сжала гувернантка, присутствовавшая в зале.
— Я вам помогу, — заговорщическим тоном ни с того ни с сего пообещала она.
Я и не знала, что мне нужна помощь в таком простом деле, поэтому от удивления даже не успела запротестовать.
Но мисса Гелена тут же встала в пару к танцмейстеру и безапелляционно заявила, что Лу должна сразу репетировать с гессом Ярином, ведь не с братом же ей исполнять первый танец. Надо сказать, малышке Северин будто только этого и было надо.
На нас же с Роланом учителю танцев пришлось замахать руками, чтобы мы наконец-то подошли ближе друг к другу. В этот момент я почувствовала себя неловко, как никогда раньше. Будто сама попросила гувернантку о деликатной помощи.
Мое смущение не укрылось от гесса Северина.
— Сколько вы ей заплатили за такой маневр? Сначала шахматы, теперь танцы…
Я вспыхнула от негодования и попыталась вырвать руку из его ладони, но Ролан не позволил.
— Ну простите, я пошутил. Мисса Гелена лишь пытается зацепиться в доме. Лу ее не очень жалует, и гувернантка подозревает, что получит расчет сразу после восемнадцатилетия сестры.
— Тогда при чем здесь я? — Мне удалось успокоиться и даже вполне сносно справляться с танцевальными фигурами, которых от нас требовал мир Данзи.
— Не обязательно вы, — спокойно ответил Ролан, — подойдет любая девушка, у которой в ближайшее время есть шансы стать моей женой, произвести наследника и тем самым создать новое поприще для деятельности миссы Гелены. Но мы-то знаем, ее планы напрасны…
В первый момент я подумала, что он говорит о глупой расписке, которую я дала, и потому с готовностью кивнула, но продолжение фразы оказалось совсем иным.
— Особенно теперь, когда вы побывали в Ближнем Береге. Марк Биргит не слишком хорошего обо мне мнения, потому непременно поделился с вами всеми местными легендами…
— Стоп! Стоп! Стоп! — закричал танцмейстер. — Гесс Ярин, вы наступаете даме на платье, почему вас шатает?! Гесса Северин, слушайте ритм! Раз-два-три!
Внушительный посох застучал по паркету. А я порадовалась, что у меня есть пара минут собраться с мыслями. Нора, это был первый раз, когда кто-то из Северинов хотя бы косвенно намекнул на проклятие!
— Мисса Лакшин, не витайте в облаках и не отвлекайте партнера, он единственный попадает в ритм! Мисса Гелена — превосходно, божественная грация! И еще раз начнем с выхода!
— Давайте зашторим окна, — вдруг предложил Терри. — Я чувствую себя глупо, танцуя средь бела дня.
Знаю, Нора, может показаться, что я пишу слишком подробно и многие мелочи ни к чему, особенно в письме, но меня не покидает ощущение, что все детали важны. Вот, к примеру, эта головная боль Лося, которую вызывает солнечный свет, неуклюжие попытки сводничества миссы Гелены и неприязнь между Роланом и Марком.
Когда мы вернулись в пары, я решила идти напролом.
— И что же, это правда, о проклятии?
— Да, — кивнул гесс Северин, будто речь шла о чем-то обыденном.
— А о том, что вы обманом влюбляете в себя невинных девиц? — Кажется, я зашла с незащищенного бока, потому что партнер сбился с шага.
— Это Марк вам так сказал? — Лицо Ролана исказилось от гнева. — Может быть, ему уже пора смириться с существованием женской корысти?
— Улыбаемся, гесс Северин, улыбаемся. — Танцмейстер сделал жест рукой, будто подвязывая уголки губ. И все это во время очередного па!
— Считаете, что для Лигии и Флоры ваш статус и состояние, — я хотела добавить еще «внешность», но не стала тешить и без того немаленькое самолюбие собеседника, — важнее собственной жизни?
Ролан лишь усмехнулся.
— Лигия, надо отдать ей должное, довольно рассудительная особа, поэтому с нетерпением ждет моего первого брака, о
