«папика», немедленно отправили девушку на компьютерную томографию. Мирона очень тревожило, что ножка стула оставила на виске пациентки вмятинку. Вдруг перелом черепа?
Но, благодарение судьбе, все оказалось терпимо. Сотрясение мозга и субдуральная гематома. По счастью, совсем небольшая – оперировать не надо. Даже в реанимацию не положили. Отправили в палату и разрешили ему рядом побыть.
Сроду он у постели кого бы то ни было не сидел. Наоборот, сам любил – улечься под одеяло с пустяковой простудой, а рядом очередная юница суетится, чаек с медом подносит, на пятки разогревающую мазь наносит. А сейчас несколько раз собирался уйти – но что-то побуждало вернуться.
Девушка заворочалась, забормотала, он наклонился, прислушался. Сначала с дочкой своей «разговаривала», с Сильвой.
А потом жалобно произнесла:
– Мирон, пожалуйста! Забери меня отсюда!
Он встрепенулся – но глаза у Богданы закрыты, продолжает метаться в постели. Сон видит. Или бредит.
И хорошо, что не слышит его. Потому что с языка сорвалась абсолютная глупость:
– Я тебя в свой терем заберу. Он у меня красивый.
В себя Богдана так и не пришла. Но повернулась на бочок, положила ладошку под щеку, стонать перестала и заснула. Молочный свет ночника высвечивал на ее лице счастливую улыбку.
* * *
Болтать между собой, кто сколько получает, дилерам категорически запрещалось. Но Богдана подозревала – хотя она самая молодая (по опыту), зарплата у нее выше всех.
Ее давно могли повысить до инспектора – сидеть на стульчике, наблюдать за игрой. Но шеф решил по-другому. Попросил фартового дилера продолжать стоять за столом.
Девушка не возражала – деньги, вместе с чаевыми, получались очень приличные.
И понимала, почему на особом положении – игроки в их казино специально на Анжелику (ее «сценическое имя») ходят. Богдана отлично умела – приваживать, заманивать, давать выиграть понемногу. Кто мог довольствоваться малым, уходил и оставался в плюсе. Но таких людей единицы. Большинство жаждали все большей наживы, увеличивали ставки и в итоге проигрывали все. Не сегодня – так на следующий день.
Шеф, в личной беседе, хвалил:
– Больше всех мне выручки приносишь!
Золотые горы обещал: свою квартиру, машину в ближайшем будущем.
Но никакие богатства дочки любимой не заменят. А Сильва – по-прежнему ее игнорировала.
И борьбу со спиртным Богдана проигрывала. К алкоголю на реальной работе (в отличие от «учебки») начальство относилось лояльно. Сами, конечно, сотрудникам не наливали, но, когда дилеры распивали в комнате отдыха коньячок, никаких претензий – хотя все на видео попадало.
Богдана пробовала отказываться, но коллеги настаивали:
– Да давай! По чуть-чуть! Иначе совсем умом тронешься. Работа собачья.
Дома спиртного она по-прежнему не держала. Но тут устоять не могла.
Сначала по глоточку. Потом по стопочке. Вскоре без ста граммов крепкого не могла обходиться. Но считала по-прежнему четко, с клиентами ладила. И рожи их вроде не такими противными казались.
Когда встретила заматеревшего, располневшего Мирона Сергеевича, взгрустнула. Раньше – какой милый был, светлый. А сейчас – типичный новорусский боров. Хотя бы не хамит, как остальные, и то спасибо.
Но видеть его все равно приятно. Постаралась порадовать, каре сдала. И последнее, что запомнила: счастливое лицо Мирона, а дальше – пустота. Почему-то Сильва маленькая рядом. Сидит рядышком на песочке, слушает русский стишок-загадку:
– Я купаться в море шел, круглый камушек нашел. Он меня за палец цап. Догадался, кто он?
Широко улыбается и отвечает по-итальянски:
– Granchio[28].
Потом вместе побежали купаться. Сильва нырнула, и дочкино лицо расплылось под водой. А когда снова появилась – золотые локоны потемнели, и лицо стало, как у того игрока, которому она фулл хаус сдала: злое, красное от гнева. Голос каркающий, с ненавистью:
– Ты только и знаешь свое вино, вино, вино. А на меня тебе наплевать… nullita[29].
Обидное итальянское слово. «Полный ноль» – только женского рода.
И Богдана в своем сне бросилась прочь. Просто бежала, бежала, бежала по пыльному проселку. И вдруг кто-то за руку хватает. Едва не упала, когда увидела: Мирон. Но не тот, из казино – с животиком и залысинками, а молодой, из девяностых годов. Он всегда относился к ней по-особому. Не считал товаром, как других. И реально расстроился, когда расставались.
Богдана особо не задумывалась: чего хотел Мирон, когда предлагал в девяносто третьем из Италии вместе уехать? Поматросить? Или жениться?
И сейчас не понимала, зачем она ему? Постаревшая, подурневшая, не успешная? Но в свой терем-то позвал. И она знала: это не сон.
…Когда открыла глаза, за окном золотилось утро. По стенам одноместной палаты плясали солнечные зайцы. Напротив кровати висел плазменный телевизор. На столике рядом топорщились алые розы.
Голова болела, но не изматывающе.
Она начала осторожно спускать ноги с кровати. Перед глазами сразу все закружилось, а в палату влетела хорошенькая сестричка:
– Богданочка Михайловна, даже не смейте! Вам вставать вообще нельзя! Чем помочь? Судно? Водички? Покушать? Все принесу.
– А сейчас во всех больницах так? – усмехнулась пациентка.
Сестричка смутилась:
– Медпомощь всем одинаковая. А в плане сервиса – вы у нас на особом положении.
– И кто же его обеспечил?
– Я думала… он ваш муж. Или МЧ. Такой представительный.
Значит, точно не приснилось. В эту секунду вошел Мирон, и Богдана сразу расцвела.
Медсестричка взглянула понимающе, поспешила покинуть палату. А пациентка мгновенно забыла, что действительно хотела в туалет, пить и есть.
Последние горькие годы давно отучили кокетничать, но сейчас с языка само слетело:
– У тебя правда есть терем?
В его глазах промелькнуло недоумение, и она сразу сжалась. Все-таки приснилось.
Но Мирон улыбнулся:
– Есть. Его так и в поселке нашем называют – терем-теремок. Все советовали кирпич, а я деревянный построил. И наличники на окнах – как в русской избе.
В гости Богдана решила не напрашиваться. И вообще смутилась:
– Спасибо тебе.
– За что?
– Засранцу врезал. Меня навещаешь.
– И тебе спасибо, – ответил в тон.
– А мне за что?
– За каре королей. Когда ты успела стать шулером?
– На шулера нужно учиться долгие годы. А я просто фартовый дилер, – усмехнулась она.
– Тебе нравится работать в казино?
Богдана коснулась своей перевязанной головы, пробормотала:
– В данный момент не очень.
– Если я тебя попрошу – уйдешь?
Вот начальник нашелся! Он и в девяностых пытался направлять ее жизнь. Убеждал: не наниматься в ту богатую семью, к Марио и Пирине. На север Италии не уезжать.
Тогда Богдана не вняла его совету. Но мальчишек никто и не слушает. Иное дело – нынешний успешный мужчина.
Мирон ее своими скромными ставками обмануть не смог. Сразу видно: человек преуспевает. Да
