был отсюда прекрасно виден.
Молчание затягивалось, мы с Иваном красноречиво переглядывались, не смея прерывать мыслительный процесс мужчины. Жрать хотелось, конечно, уже конкретно, но мы держались. Может, мы бы так еще часок простояли, как первоклашки на линейке или кадеты на построении, но тут пафосную тишину кабинета нарушило богатырское урчание моего желудка.
Разумовскому пришлось прекратить делать вид, что нас тут нет, и, развернувшись, изречь вселенскую мудрость:
— Заниматься начнем, когда Корсакову выпишут. До этого рекомендую вам хорошенько отдохнуть, морально подготовиться к тяжелым, изнуряющим тренировкам. Первый разряд — это профессиональная лига, любителям в ней не место. Ясно?
Хотелось гаркнуть «Так точно!», но было ощущение, что шутки никто не оценит.
— Ясно, господин тренер, — миролюбиво ответил боярич за нас обоих.
Разумовский кинул на нас, точнее, на меня не слишком довольный взгляд, но комментировать не стал. Кивнул на выход и продолжил медитировать на пейзаж за окном.
Выйдя из кабинета, мы отправились в общежитие, приводить себя в порядок. И если Иван просто выглядел помятым, то у меня еще и костюм оказался в каменной пыли, прибитой растаявшим льдом. Тут, конечно, стоило порадоваться, что стены университета не чета символическим перекрытиям хрущевок с тулупами вместо цемента, но такими темпами у меня чистая одежда кончится раньше, чем отработает химчистка.
— Я готов сожрать слона, — признался Иван, пока мы двигались в сторону столовой.
— Ты, главное, травы не набери, как обычно, — посоветовал я.
Боярич фыркнул на мою подколку, но парировать не стал — к нам присоединилась Нарышкина.
— Привет, мальчики, — пропела рыжая бестия, тряхнув копной рыжих волос.
— Добрый день, боярышня, — поздоровался Новиков, бессовестно залюбовавшийся девушкой. — Позволите поцеловать вашу ручку?
— Только ли ручку, Ванюша? — стрельнула ведьмовскими зелеными глазами девушка.
От такой фразы даже я обалдел, а бедный Новиков вообще растерялся. Благородные девушки никогда агрессивно не флиртуют, не говоря уже о том, чтобы предлагать себя. А тут Нарышкина готова была на «Ванюшу» запрыгнуть без разбега, и у парня сломался стандартный шаблон.
— С огнем играешь, Мария, — голосом строгой гувернантки произнесла Дарья Демидова, идя под руку с Ермаковым.
Нарышкина недовольно фыркнула и чуть отстранилась от Новикова, к которому пыталась притереться, как водитель-новичок, не чувствующий габаритов машины.
Новиков неловко кашлянул:
— Хотелось бы каких-то пояснений.
— Мария у нас в безвыходном положении, — усмехнулся Ермаков.
— Вот именно! — воскликнула Нарышкина. — Девушка в беде, и никто не хочет ее спасти. Спасаю себя сама, как могу!
— Интригуете, — честно признался я.
— Отец Маши заключил довольно спорную помолвку, — покачала головой Демидова. — А единственный верный способ ее разорвать без участия главы рода — это… — Демидова запнулась и глянула на подругу.
— Это скомпрометировать невесту, — спокойным тоном произнесла Нарышкина.
В этот момент девица не строила гримасы, не расточала улыбки и не кидала двусмысленные взгляды. В одно мгновение вся наносная веселость и беспечность слетели, показав настоящее лицо боярышни. Серьезный, взрослый взгляд, чуть нахмуренные брови, плотно сжатые губы. Она держала плечи широко расправленными, а голову гордо поднятой, словно каждый шаг вперед приближал ее к эшафоту, на который рано или поздно придется взойти.
— Странно, я думал, торговля женщинами у нас закончилась несколько веков назад, — заметил я.
— Это сложно объяснить, — вздохнула Демидова.
— Многое зависит от главы рода, — нехотя произнес Ермаков. — Редко, конечно, какой отец пожелает видеть свою дочь несчастной ради каких-то там политических выгод. В Машином случае это попытка сгладить политический конфликт.
— Меншиков? — я приподнял брови.
— Да, — скривилась Нарышкина.
Я покачал головой, не рискнув комментировать услышанное. Девчонку, конечно, было жалко, но вряд ли она найдет кого-то, кто подставится ради нее. Оказаться в жерновах между левыми и правыми, задев не просто чьи-то там политико-экономические взгляды, а личное, не захочет никто. Да и не выживет никто.
— Ты поэтому тогда вокруг Долгорукова вилась? — вдруг спросил Новиков.
Я живо вспомнил наше знакомство — двойная дуэль действительно случилась из-за Нарышкиной. Мне, правда, все было недосуг выяснить детали. Да и неинтересно, если честно. А оказывается, ничего нового. Все драки из-за баб!
— Все, что я знаю, о твоем отце, — медленно проговорил Иван, — так это то, что он очень и очень умный человек. Если он заключил такую помолвку, значит, уверен, что ты сможешь правильно распорядиться полученными ресурсами.
Читай — сможешь крутить Меншиковым-младшим, как захочется.
— Тебе легко говорить, Ванюша, — улыбнулась Нарышкина, и улыбка девушки была похожа на оскал. — Тебя же никогда не продадут за связку соболиных шкурок.
Новиков лишь жестко усмехнулся в ответ, но ничего говорить не стал. К счастью, мы дошли до столовой и обсуждать столь личные темы стало неудобно. Нарышкина снова нацепила маску легкомысленной веселушки, Новиков перестал хмуриться, и лишь Дарья Демидова вздохнула чуть печально, прежде чем тоже принять благожелательный вид довольной жизнью девушки.
В столовой было не так оживленно, как я предполагал — большая часть первокурсников лежала плашмя после инициации, другая недавно весело и задорно попрощалась с завтраком и не готова была повторять прием пищи. На фоне остальных мы с Новиковым были прямо-таки раздражающе бодры. И решительно настроены набить пузо.
Боярич, видимо, решился положиться на мой опыт. Парень шел за мной по линии раздачи и просто повторял все, что я заказывал. Борщ, салат с языком, жареная картошка со свининой, литровая кружка яблочного сока и даже количество кусков хлеба — парень копировал меню педантично и только на десерте мы разошлись. Я взял себе простую человеческую шарлотку, а парень какую-то безешную ерунду, внешне напоминающую нечто среднее между тортом «Полет» и «Павлова».
Пока мы активно жевали, за столом стояла тишина, а едва дамы, кушавшие медленнее всех, как и положено воспитанным девушкам, и припозднившиеся Нахимов, Лобачевский и Юсупов перешли к десертам и напиткам, заговорил Ермаков:
— Наш университет известен не только первоклассным магическим образованием, но и крепкими традициями. И по одной из них такие важные этапы в жизни, как инициация, требуют выполнения соответствующего протокола.
Мне в голову пришли веселые ассоциации из прошлой жизни, когда первокуров всю ночь гоняют по общежитию. Ну или знаменитые покатушки на тазах на получение диплома. Собственно, я был недалек от истины, потому что на наш молчаливый вопрос, опережая Ермакова, княжич Нахимов употребил, видимо, универсальный для всех миров и поколений жест: щелкнул себя под горло.
— Да, Кирилл совершенно прав, — с серьезным видом, словно мы на важном совещании, кивнул Ермаков. — У моей семьи есть одно весьма недурственное заведение, и я уже забронировал для нас столик.
— Прекрасная традиция! — оживился Новиков.
— Да, давно мы с вами никуда не выходили, — покивала княжна Демидова.
А мне пришлось грустно вздохнуть. В прошлой своей жизни я мог на выходные
