щебет птиц, теплое солнце, таянье снегов. Ласковыми, но решительными словами призывал человек ранних птиц, «окликал», заклинал их: они должны были принести из-за моря ключи, чтобы запереть на девять замков отступающую студеную зиму с ее морозами и метелями, с ее голодом и бескормицей. Первого марта — «на Евдокею» — выходили на улицу и пели:
Весна Дуньку кличет:
Дай, Дунька ключи,
Отомкнуть землицу,
Отомкнуть землицу,
Выпустить травицу
На раннее лето.
На буйное жито.
По древним поверьям, 9 марта прилетали жаворонки, первые весенние птицы. Их встречали песнями:
Жавор*ночки,
Принесите нам!
Прилетите к нам!
Зима надоела —
Тепло летичко
Весь хлеб поела!
Вслед за птицами такими же приветливыми песнями призывались пчелы.
И вот — Весна приближалась. Она шла (или ехала на сохе, на бороне — основных аграрных орудиях крестьян в прошлом); у ее ног стлалась свежая зеленая трава-му-рава; вокруг нее с гомоном вились жаворонки, синицы, кукушки, галки, чечетки, канарейки, голуби. И люди спрашивали:
— Ой, весна-красна,
Что ж ты нам принесла?
— Принесла я вам, детушки,
Зеленого зельюшка
и теплого летушка, —
отвечала Весна. Как полновластная заботливая хозяйка земли она оглядывала свое хозяйство: отмыкала ключами землю, выпускала на волю пышную плодоносную растительность — цветы, разнообразные полезные и нужные человеку «зелья», шелковые травы; заставляла зеленеть луга и рощи. У Весны руки были полны подарков для земледельца, она несла ему короба пшеницы и жита, пирогов и яиц; над ее головой величественно парил ширококрылый орел и раскидывал крылом семена над полями, по которым она прошла. На нивах появлялись первые ростки будущего густого, колосистого, ядреного жита, будущего овса, будущих пшеничных колосьев.
Ох, и дай боже, добрые годы,
Годы добрые, хлебородные,
Зароди, боже, жито густое,
Жито густое, колосистое,*
Колосистое, ядренистое,
Чтобы было с чего пиво варити,
Пиво варити, ребят женити,
Ребят женити, девок отдавати!
Особенно радовались Весне деревья, которые приветствовали ее первым шелестом ранних листьев: кудрявые зеленые яблони, осинки, клены. Но главная любимица Весны — молодая береза. У нее самые свежие зеленые листья для венков и украшения жилищ, самые густые и пахучие ветви. Не к старым дубам, не к горьким осинам — к юным белоствольным березкам идет молодежь встречать и славить Весну:
Не радуйтесь вы, дубья, вязы,
Не к вам идем, не вам песни поем.
Радуйся ты, белая береза:
Мы к тебе идем, тебе песни поем!
И песни эти звенели по лесам:
Березонька кудрявая,
Кудрявая, моложавая,
Под тобою, березонька,
Все не мак цветет,
Под тобою, березонька,
Не огонь горит,
Красны девушки
В хороводе стоят,
Про тебя, березонька,
Все песни поют!
Весной закликались здоровье и плодовитость не только людей, но и животных. Обращаясь к «матери сырой земле» (а позднее — к христианским святым, покровителям стад), люди просили о богатом приплоде коней, коров, овец и других домашних животных, называя их ласковыми именами — «коровушки», «овечушки», «козушки» и т. п.
Заклинательная аграрная песня «окликала» всю природу: и птиц, и деревья, и цветы, и будущие колосья; она «окликала» и дождь, который по указанию человека должен был лить ковшом на зацветающие злаки — рожь, овес, ячмень, гречу, просо:
Туча, ты, туча,
Пролейся дождем,
Мы давно его ждем!
Поливай весь день
На наш ячмень,
Поливай ты рожь,
Чтобы хлеб был хорош,
Поливай и овес,
Чтоб сам-сорок принес!
И туча словно слышала эти заклинания. Песня рассказывала:
Туча с громом соговаривалась:
— Пойдем, гром, погуляем, гром,
По полю по Турдакскому.
Ты с дождем, а я с милостью,
Ты польешь, а я выращу!
А когда земля была достаточно обильно напоена сильными теплыми весенними ливнями, песня «окликала» дождь:
Не иди, дождик, где косят,
А иди, где просят.
Не иди, дождик, где жнут,
А иди, где ждут!
И обращалась к радуге:
Радуга-дуга,
Не давай дождя,
Давай солнышка,
Колоколнышка!
Весенние аграрные песни — самые поэтичные из всех аграрных заклинаний в русском песенном фольклоре. За ними по календарю шли заклинания трудового лета, наиболее тяжелого времени для земледельца в прошлом. Но и это тяжелое время народ овевал в своих песнях поэзией. Рожь, овес, греча, пшеница, просо — все это, по словам песни, давало крупные колосья, зрелые зерна, обильную жатву; и когда время этой жатвы наступало — люди воспевали золотые серпы жниц, воображали, что слышат веселый перезвон колоколов, знаменующих удачное завершение страдной поры.
У гречки — черные вершечки,
У овса — руса коса,
У пшеницы — золоты косицы.
Жницы несли с поля в дом хозяина последний сноп, украшенный цветами и лентами, и призывали урожай на будущее лето:
Уж мы вьем, вьем «бороду»
У Василья-то на поле,
Завиваем «бороду»
На ниве великой,
Да на полосе широкой…[5]
И золотой сноп, проплывающий по деревенской улице на высоко поднятых руках жниц, как бы осенял плодородием и изобилием всю деревню.
Любовь ко всему живому, забота обо всем, что дарила людям природа, сквозили в строках этих лирических заклинаний и оберегов. И немало художественного вымысла, красок и поэтических образов было вложено во все эти, казалось бы, сугубо утилитарные песни.
От зимних колядок к песням масленицы, от закликаний весны — к закликанию солнца, дождя и радуги, к закликанию любимых животных, к закликанию жнитва. Человек перекидывался с природой короткими фразами, немногословными диалогами, запросто, как с другом. Простые и доходчивые слова, простые интонации звучали ласково, но настойчиво.
И природа, казалось, должна была понимать, чего от нее требовал человек: ведь так он разговаривал с ней веками.
Естественно, что, заклиная творческую силу и плодородие земли в целях своего хозяйственного благополучия, человек рано или поздно должен был дойти и до мысли о благополучии в личной жизни. Выработав на определенной стадии
