Кадмус грузит тело Кенни на кузов. Он мчится к нам и принимает на себя основную часть веса Титуса, а я направляюсь к машине.
Однако уже слишком поздно.
Мотоциклы окружают машину, блокируя наш побег, и я останавливаюсь, просто протягивая руку к двери грузовика. Интенсивный свет фар ослепляет меня, и я поднимаю руку, чтобы прикрыть глаза, мельком замечая Брэндона на водительском сиденье. Если бы там был Кадмус, он, возможно, был бы склонен прорваться сквозь линию байков, смело прорывая их блокаду.
Вместо этого Брэндон тихо сидит, его руки дрожат на руле, грудь поднимается и опускается от учащенного дыхания.
Быстрый взгляд позади меня показывает, как Кадмус укладывает Титуса у заднего колеса грузовика. Кровь, просачивающаяся сквозь его рубашку, вызывает тревогу во всем моем теле. В него попали по меньшей мере дважды. Может быть, больше.
Он никак не сможет сразиться с этими людьми, и прямо сейчас единственное, что меня беспокоит, это то, будет ли с ним все в порядке или нет.
Силуэт делает шаг вперед, и когда он приближается к грузовику, я уверена, что человек, приближающийся к нам, — Альфа группы. Шрамы на его лице доказывают, что ему не привыкать сражаться, и в тот момент, когда Кадмус бросает Тита, я знаю, что этот человек готов к битве. Когда Кадмус проходит мимо меня, я хватаю его за руку, оттаскивая назад.
— Нет. Подожди.
Кадмус останавливается рядом со мной, вены на его шее и напряженная челюсть выдают лишь часть ярости, которая, должно быть, кипит у него внутри. Несмотря на то, что он сам сражается с Титом, очевидно, что травмы его брата привели его в ярость.
— У вас есть кое-что, что принадлежит мне. Голос другого Альфы глубокий и насыщенный, насколько я помню голос Валдиса. Голос бескомпромиссного лидера, и я уверена, что если бы мой возлюбленный был сейчас здесь, его присутствие имело бы такой же вес.
— Вы заявляете права на людей как на собственность? Осмеливаюсь спросить я, обращая эти пронзительные голубые глаза в мою сторону.
— Он член нашего лагеря. Защищен нашими людьми. Если ты дорожишь своей жизнью и жизнью своих друзей, ты освободишь его.
— Возможно, вы хотели бы обсудить это за кулаками. Голос Кадмуса не менее устрашающий, и Альфа противника должен быть дураком, чтобы принять его вызов.
Как будто обдумывая именно эту мысль, он прищуривает на меня глаза.
— Чего ты хочешь от этого человека?
— Он был другом.
— Я не был твоим другом. Голос привлекает мое внимание к Кенни, который, спотыкаясь, идет к нам вдоль борта грузовика.
— Ты знаешь их? — спрашивает Альфа, его взгляд устремлен на Кадмуса, который стоит, готовый к атаке.
Кенни держится на расстоянии от Кадмуса, когда он огибает нас, пятясь к другому Альфе.
— Она сука, которая убила мою девушку.
В уголках моих глаз появляется жало, угрожающее расплакаться при воспоминании о друге, которого я была вынуждена оставить позади.
— Убийство? Я стискиваю челюсти, но не могу сдержать слезы, которые наворачиваются на глаза.
— Ее убили такие, как ты. Легион, который пристрелил ее, как гребаную собаку.
— Ты подтолкнул их! Он бросается к нам, но резко останавливается в тот момент, когда Кадмус обращает на него свое внимание.
— Ее бы там не было, если бы не ты! Она пожертвовала своей жизнью за вашу свободу!
— И с тех пор я оплакиваю ее.
— Какое дело она хочет иметь с тобой? Другой Альфа также обращает свое внимание на Кенни, и по тону его голоса становится ясно, что между ними царит атмосфера недоверия.
— Если бы мне пришлось гадать? Вытаскивать своего любимого принца из могилы. Яд в его глазах сквозит в его словах, и я не сомневаюсь, что он не планирует нам помогать.
— Она хочет, чтобы я открыл двери в больницу.
В унисон раздаются голоса, сопровождаемые гулом несогласия и насмешками среди мужчин, которые собрались вокруг нас — людей меньшего телосложения, по сравнению с Альфой, но достаточно крупных, чтобы избить меня.
Тот факт, что Кенни знает, что Валдиса забрали туда, заставляет меня задуматься, какую роль он сыграл в том, чтобы выследить нас. Я не сомневался, что рабские повязки, которые носили альфы, помогли офицерам Легиона найти нас в нашем маленьком оазисе.
— Ты запечатал кого-то внутри. По моим щекам текут слезы, которые я быстро вытираю.
— Кто-то очень важного для меня.
— Он мертв. Отвечает не Кенни, а другой Альфа, и я позволяю его словам обвиться вокруг моего позвоночника, давая жизнь месяцам сдерживаемого гнева.
— Пошел ты! Он не мертв! Он жив! Я бросаюсь к нему, уворачиваясь от хватки Кадмуса, но прежде чем я оказываюсь на расстоянии вытянутой руки от другого Альфы, мои ноги вылетают из-под меня, и земля врезается в позвоночник, выбивая воздух из легких. Один из людей Альфы стоит надо мной, оскалив губы в рычании.
Не прошло и секунды, как я вижу, как кулак Кадмуса врезается в мужчину, подбрасывая его в воздух, прежде чем он заскользит по грязи.
— Я, блядь, убью тебя за то, что ты прикоснулся к ней! Ярость в голосе Кадмуса звучит как далекий звук на фоне моих судорожных вздохов, когда я переворачиваюсь, цепляясь за грязь, отчаянно нуждаясь в воздухе. Несмотря на сопротивление в легких, я втягиваю в себя как можно меньше кислорода, пока снова не смогу вдыхать и выдыхать.
— Что здесь происходит? Мелодичный женский голос привлекает мое внимание к светловолосой женщине, стоящей рядом с Альфой. Глаза, окрашенные удивлением, она смотрит на меня и окружающих мужчин.
— Что ты делаешь?
— Рен, возвращайся в лагерь. Альфа выходит перед ней таким образом, который говорит мне, что она принадлежит ему, и он защищает ее.
— Кто она? — спрашивает она, ее взгляд снова падает на меня.
— И почему она на земле? Неужели мы стали причинять вред другим женщинам? Когда она обходит Альфу, он хватает ее за руку, запрещая приближаться, но она вырывается.
Преодолевая расстояние между нами, она опускается на колени рядом со мной и берет меня за руку, помогая подняться на ноги.
— Она пришла за Кенни, — говорит Альфа, когда я снова обретаю самообладание.
— Чтобы открыть двери в Калико.
Ее пристальный взгляд возвращается ко мне, широко раскрытый, как я предполагаю, с недоверием.
— Почему ты подумала об этом? Ты что, не знаешь, что живет за этими дверями?
Приподнимая волосы, я поворачиваюсь, чтобы она могла увидеть татуировку, врезавшуюся в мою кожу.
— Я точно знаю, что скрывается за этим местом.
Пятясь от меня, она смотрит на меня так, как будто смотрит на бешеную собаку, готовую к нападению. Ее взгляд скользит к Кадмусу и дальше, туда, где Титус лежит у грузовика, все еще истекая кровью из своих ран.
— Двери запечатаны. Никогда больше не будут открыты.
— Я должна их открыть. Еще одна волна
