— Поняла, поняла, — Василиса подняла ручки и соскочила на землю.
Одним ловким движением выудила из рюкзака еще одну бутылку с красным вином, подошла ко мне, чмокнула в щеку и подмигнула. После чего схватила стоящую за моей спиной Скрябину за руку и потянула в сторону.
— Что? Куда? Зачем? — начала брыкаться Лена и вопросительно посмотрела на меня.
— Все в порядке, она тебя связывать не будет. Вася у нас лапочка, — кивнул я и Скрябина перестала сопротивляться.
Но моим словам не поверила. Хотя, я ей не соврал. Пьяная и в кругу своих, Василиса Богданова и правда лапочка.
Арсений сопроводил это действо серьезным взглядом и благодарно кивнул Богдановой напоследок.
— Василиса сказала, что вас тут убивают, — сказал я как только женская часть компании отошла подальше, — да и опасно стоять на месте. Куракин уже послал парочку убийц. Будут еще.
— Где? В лесу? Сколько было? Откуда знаешь про Куракина?
— Да. Шестеро. Дорогущими артефактами размахивали, — без запинки ответил я по существу.
Разговор затягивать не хотелось.
— Ясно. За Куракина не переживай. Мы устранили семнадцать его человек за последний час. Больше соваться не будет. Периметр перекрыт. Извини, эта шестерка видимо была в роли разведчиков и прибыла раньше нас. Потому мы их упустили. Артефакты поднимали?
— Я что идиот? — хмыкнул я, — все Куракинские миллионы в лесу лежат. Давай, собирай своих щенков по машинкам и поехали отсюда. Постараюсь их не обижать. А поболтать и по пути можем.
— Нет у нас больше машин, — вдруг заявил Арсений, нервно постукивая пальцем, — и мои люди действительно умирали сегодня и умирают сейчас. Защищают подходы сюда.
— Ты же сказал Куракин не проблема? — тут же напрягся я.
— А это и не он. Это люди Коновницына.
— Дерьмо, — не сдержался я и стал расхаживать из стороны в сторону.
Так мне всегда лучше думается.
У боярина Коновницына в моем мире нет вассальных родов, нет жены или детей, нет никаких кровных родственников.
Он последний оставшийся в роду самовольный одиночка. Коновницын хоть и состоял в совете двенадцати, от него реальных проблем мы с дедом испытывали меньше всего.
Потому что Коновницын всегда действовал открыто и с размахом. Не боялся напрямую бросить вызов. Не прятался по углам. Вел себя по чести. Точнее по извращенной ее версии, которую называл личном кодексом, но тем не менее.
Дед это ценил. И расценивал противостояние с Коновницыным как «дружеские» встречи.
Борис Жуков странным образом находил с этим боярином общий язык и между ними существовало нечто вроде джентльменского соглашения о ведении войны. Которое Коновницын, как ни странно, чтил и исполнял. Деталей я не знал, а представлял себе это как нечто вроде правил открытой дуэли, только глобальных масштабов.
К тому же это единственный знакомый мне боярин, которого дед уважал.
И хоть за Коновницыным не стояло ни рода, ни вассалов. У него были свои люди, которые заменяли ему семью. В них не было его крови. Они не носили его фамилию и статус. Не давали клятвы ему или совету.
Но были бесконечно преданны Коновницыну лично и, при этом, невероятно сильны. Разделяли идеологию Коновницына и смотрели на мир также, как и он.
В моем мире их было тринадцать. Десять Архимагов и три Гения. Крайне редко они собирались в одном месте и зачастую действовали самостоятельно.
Весьма неприятный сюрприз. Я ожидал что Коновницын будет последним из совета, кто вообще встанет на моем пути, а он уже здесь.
И если сейчас Арсений под «людьми Коновницына» подразумевает эту чертову дюжину, то расклад у нас дерьмовее не придумаешь.
А все потому, что я в принципе не знал, что сраный Коновницын вообще находится в Санкт-Петербурге и участвует в нашей игре!
Я не учитывал его при планировании своих действий!
Почему все вокруг держат меня за сраную марионетку и скрывают реально важные сведения?! Вот выпутаюсь из этого дерьма и поставлю вопрос ребром. Так не пойдет.
Одно дело, когда я не контролирую действия своих же фигур на шахматной доске, с этим я могу мириться. НО ВООБЩЕ НЕ ЗНАТЬ, ЧТО ПРОТИВНИК ввел новую фигуру в игру это перебор.
Пусть ставит мне хоть по десять военных печатей в день, но посвящает меня во все. Жаль только, что в нынешней ситуации это уже не поможет.
— Ты их знаешь? — искренне удивился Арсений, оценив мою бурную реакцию.
— Увы, — скривился я, — Арс, все твои люди в этих местах умрут.
— Знаю, — вздрогнул Арсений и его взгляд внезапно обрел такую силу, от которой даже меня бросило в дрожь.
До этого спокойные и предсказуемые слабенькие потоки ранга Ветерана переплелись и взбухли. Меня накрыло подавляющей аурой чистой необузданной энергии. Тонкий металл седана жалобно застонал от напора, а я не мог перестать улыбаться.
Хоть и не мог увидеть, но я чувствовал, что Арс совсем не так прост, как кажется.
Под личиной хлипенького слуги Голицыных с рангом Ветерана скрывался самый настоящий Архимаг. И не такой как Голицын, который получив высокую должность, уже много лет не использует и десяти процентов своего потенциала.
А реальный монстр на пике своей силы и возможностей!
И судя по долгосрочным техникам подмены, которые не дрогнули ни на единый миг даже под моим постоянным взором, ранг Архимага для Арсения не предел.
— Поэтому очень хорошо подумай, прежде чем ответить, — с нескрываемой угрозой в голосе прогремел Арсений, — ради чего ты сегодня угробил три десятка моих людей?
Том 2. Глава 11
— Ради уничтожения боярского совета, — с секундной заминкой ответил я, не отводя взгляда от нависающего надо мной Архимага.
Арсений ничуть не изменился в лице, обрабатывая меня своей подавляющей аурой. Сейчас я во многом был готов говорить максимально искренне и открыто, поэтому даже не защищался от его грубого сканирования.
К тому же, по сравнению с техниками дознания, которыми владеет Валера, арсенал Арсения не внушал опасений. Особенно с учетом моей возросшей после Аномалии силой.
— Не врешь, — задумчиво проговорил Арсений, — но тебе придется пояснить подробнее.
— Тебе причину или последствия?
— Марк, — со сталью в голосе гаркнул Арсений.
— И то и другое значит, — вздохнул я, все еще находясь под непрерывным воздействием сканирующих аур здоровяка, — ладно, слушай. Основная причина это ты.
Арсений лишь недовольно нахмурился, и я продолжил.
— Ваша с Голицыными игра в слугу подорвала шаткое доверие, что между нами образовалось. У меня вообще проблемы с доверием к людям, чтоб ты знал. А с теми, кто врет мне в лицо и имеет наглость при этом употреблять фразу «искренняя беседа», все обстоит еще хуже. Единственная причина почему мы еще на одной стороне в том, что я разделяю ваши конечные цели, но вот методы сотрудничества нам еще предстоит обсудить.
