перед войной и происходящими сейчас в отряде событиями существует связь.
— Большего сказать не могу, извините.
— И на том спасибо.
Берестов видел, Стахов престал воспринимать его в штыки, даже наоборот, расположился к нему. Позволил себе непринуждённо улыбаться.
— Знаете, Алексей Николаевич, какое счастье, когда тебе верят и доверяют!
— Знаю, Илья Сергеевич, знаю. В моей работе от доверия жизни зависят, в том числе и моя собственная.
— Берегите её, жизнь, Алексей Николаевич.
После разговора со Стаховым Берестов сразу направился к Тишкову, следовало отправить запросы в Москву. Алексея интересовала, прежде всего, судьба зоотехника из колхоза «Красное знамя», а также, не были ли серьёзные происшествия в руководимом Руденко районе.
Пока ждал ответы, Алексей проверил лично третьего из списка Петрова Родиона Алексеевича. Общение «по душам», мнение о нём других партизан позволило сложить образ этого человека. Это была личность прямая, бескомпромиссная, бесхитростная. А его отношение к мальчику, которого он спас, не оставляет никаких сомнений в искренности его мотивов, честности, самоотверженности. Родин Алексеевич решил усыновить мальчика, про которого всегда говорит с такой теплотой и любовью, точно их взаимоотношения сложились с рождения ребёнка, а не стали следствием печальных событий.
Оставался Артюхов, почти ровесник Руденко, человек «солидный», с изрядным животиком, при ходьбе он как будто перекатывался. Прав, Пётр Аверьянович, этот муж родился заведовать хозяйством. Всё у него есть, всё может достать и организовать. Благодаря ему, быт у партизан был налажен неплохо. Юрий Валентинович никогда не сидел без дела, его деловитую перекатывающуюся фигуру можно было видеть везде. Лишённый возможности перемещаться на длинные километры, как любил говорить сам Артюхов, он компенсировал «сидение на месте» постоянным движением по территории лагеря.
Алексей прощупывал завхоза пока со стороны. Артюхов казался ему каким-то неуловимым в определении черт его характера. Он вроде весь на виду, но сказать про него что-то конкретное не получалось. Алексею пришло сравнение с облаком на небе, когда смотришь ввысь на проплывающие кучевки и фантазируешь, получаются разные картинки. Так и в случае с Артюховым, он принимал ту «форму», которая зависела от особенностей характера встречного человека. Порядочный человек видел в нём порядочного, добрый — себе подобного…
Это свойство Артюхова настораживало Алексея. И чем больше он наблюдал за ним, тем меньше нравился. Кроме того, Алексей всё чаще стал чувствовать на себе пытливый изучающий взгляд, который следовал за ним буквально по пятам. Точно такой же взгляд Берестов почувствовал на себе, когда он впервые появился в лагере. Незаметно оглядываясь, Берестов неизменно ловил фигуру завхоза.
Наконец, пришли ответы на запросы. Из них Берестов узнал, что зоотехник колхоза «Красное знамя» Репа Валентин Борисович трагически погиб на ферме, далее, в воинской части, дислоцировавшейся в указанном районе, были отмечены массовые случаи отравления красноармейцев некачественной едой, в колхозах «Красный Октябрь», «Трудовик», «Ударник», «Победа» наблюдался резкий падёж скота. Виновные найдены и наказаны.
«Итак, — думал Алексей, — проясняется со Стаховым. Зоотехник либо стал свидетелем чего-то, либо сделал опасные для кого-то выводы. В любом случае, сначала он решил поговорить об этом с Ильёй Сергеевичем, надеясь на его опыт и мудрость. И некто, так и назовём «Некто», увидел момент разговора зоотехника с замом Руденко или ему доложили о нём, решил действовать без промедления. Этот Некто, используя своих людей, организует травлю Стахова, чтобы отвлечь того от разговора с Репой, а спустя некоторое время расправляется с зоотехником.
Выходит, в районе до войны существовала диверсионная группа. Интересно, Горохов знал о ней, догадывался? И кого тогда наказали, настоящих виновных или оговорённых? А если предположить, первое, что эта группа не ликвидирована, а продолжает активно действовать. Второе, её члены находятся здесь, и именно они причастны к провалам партизанского движения в районе. Тогда данная группа, созданная до войны, имеет налаженные конспиративные связи, явки. Это сильно усложняет задачу по её выявлению и обезвреживанию».
Алексей закурил. «Судя по всему, — невесело продолжал рассуждать старший лейтенант, — группа продолжает действовать, и её глава может находится здесь. И всё-таки, несмотря на новые открывшиеся обстоятельства, нить у меня в руках. А там посмотрим, кто кого».
Берестов поднялся и пошёл к Тишкову, во-первых, отправить ещё один запрос в Москву, а во-вторых, поговорить с ним и посоветоваться. В землянке он застал обоих командиров. После того, что он им сказал, наступила глубокая тишина.
— Да уж, — наконец прервал молчание майор, — чем дальше в лес, тем больше дров. Как же так, Пётр Аверьянович? — обратился он к Руденко.
— Расследованием всех инцидентов занимался Горохов. Помню, в воинской части наказали начальника снабжения и повара, в колхозах тоже нашли виновных. Больше подобных происшествий не было. Насколько мне известно, никто не связал эти события вместе.
— Я не про это. Почему не рассказал нам про них?
— А что тут рассказывать? Если бы Алексей Николаевич не представил дело в таком свете, я бы вообще про это не вспомнил.
— Ладно. Теперь давайте думать, что дальше делать? — предложил майор, — с такими веригами мы долго не навоюем.
— Мне надо запрос в Москву отправить, — Берестов передал листок Тишкову.
Там указывались пять фамилий, значащихся в списке Руденко, с целью проверки их на причастность к каким-либо уголовным делам.
— Сделаем, — ответил майор и вызвал своего ординарца, отдал приказание. Через двадцать минут пришёл радист, взял листок и ушёл.
— Вот что я думаю, — начал предлагать Берестов, — помните, Чепец со своим неразлучным дружком ходили в деревню Бражино за самогоном? Ведь и каратели через эту деревню шли на нас.
Тишков и Руденко вспомнили тот неприятный инцидент.
— По-моему, он ходил не в случайный дом. Думаю, там у них явка. Надо бы проверить его хозяина.
— А если ложный след? — Тишков задал вопрос, а сам усиленно думал.
— Может и ложный, но проверить следует.
— Есть у меня в этой деревне старик один, — вмешался Руденко, — очень забавный. Наблюдать за людьми любит, подмечает какую-нибудь деталь и потом выставляет её в комичной форме. Не дед, а скоморох, честное слово. Без него ни одно гулянье в деревне не обходится. Вам бы с ним вначале поговорить.
— Надёжный? — спросил Берестов.
— Колхозник знатный. На собраниях дельные вещи предлагал. А вообще, слово и дело у него не расходились. Зовут его Матвей Ильич Цеплаков. Чтобы он вас принял, передайте ему одну вещь.
Руденко встал, подошёл к своей шинели, порылся в карманах и достал небольшой мешочек, затянутый шнурком.
— Вот, возьми Алексей Николаевич, кисет. Подарок от деда. Я одно время трубку пристрастился курить, так он мне самолично этот презент вручил, его ручная работа. Говорил мне, что это не просто кисет, а
