Предложение мага казалось заманчивым — чтобы избавиться от воспоминаний, постоянно свербящих занозой, он бы и сам полез в бой — вот только рук у него пока что не было. Но наверняка за ним крылась ловушка — всем известно, что чародеи ничего не делают просто так, без выгоды для себя.
Но вот какая ловушка? В чем она состоит?
— Нам предстоит небольшой ритуал, — продолжил маг. — Слегка болезненный, но ничего опасного…
Говорил он тем тоном, каким любят вещать лекари, подбираясь к больному с острой штуковиной за спиной, в то время как помощник уже готовит дубинку, чтобы тюкнуть жертву по темечку.
— Кто ты? — ответил Дайрут. — Почему я жив?
— На первый вопрос я отвечу чуть позже, на второй ответа у меня нет. И вообще, Айн, если ты хочешь новые руки…
И в тот момент, когда он произнес это имя, старое и почти забытое, которое Дайрут не слышал так давно, что отвык от него, снизошло озарение. Рядом с ним оказался первосвященник Дегеррая, только изрядно похудевший и словно помолодевший за прошедшие годы.
— Почему ты сбежал?
На несколько мгновений Родрис замер, затем усмехнулся — по-доброму, почти по-отечески.
— Узнал, да? Я не сбегал. Как полководец, ты можешь назвать это запланированным отступлением. Да, именно! Но не будем об этом. Итак, ты согласен получить новые руки?
— Да, — ответил Дайрут.
— Отлично, и да поможет нам Дегеррай. — Лицо бывшего первосвященника стало серьезным, он взмахнул рукой, и в следующее мгновение Верде потерял сознание, успев уловить далекое неприятное шипение — словно капала на раскаленные угли вода.
Очнулся он непонятно через какой промежуток времени, не имея возможности пошевелиться, отвести взгляд или сказать хоть слово.
Вокруг было темно, тепло и сыро, все тело словно пронзали медленные молнии. Кто-то, скорее всего, первосвященник Дегеррая, читал нараспев заклинания, унылые и непонятные.
Что-то вспыхивало рядом, громыхало; Дайрут видел алые тени, скользящие мимо, ощущал касания непонятно чем и непонятно к чему и чувствовал боль, то острую, то тупую, но очень сильную.
Со временем молнии стали бить быстрее, а ритм чтения начал ломаться.
Дайрут попробовал пошевелиться — однако это было все равно что пытаться сдвинуть гору.
Прошло еще какое-то время, боль выросла, теперь тело словно протыкали раскаленными прутами. Алые тени закружились вокруг в бешеном хороводе, шипение стало громче, причем доносилось одновременно со всех сторон. Затем ему стало казаться, что все кости превратились в расплавленный металл и стремятся вырваться наружу.
Боль выворачивала наизнанку, захватывала власть над телом и разумом, становилась настолько нестерпимой, что превращалась в наслаждение, подкатывалась к порогу, после которого даже смерть покажется ласковой и тихой гаванью.
Но на этом все не кончилось, а стало еще хуже, хотя Дайрут даже и помыслить не мог о подобном. И в тот момент, когда он уже не понимал ни кто он, ни где, а боль сделалась сладкой и желтой, густой, как суфле, рецепт которого придумали в Вольных Городах, вдруг все прекратилось.
Не было ни темноты, ни сырости, ни боли.
Постепенно из мрака проступили стены, но не обычные, деревянные или каменные.
Дайрут не мог понять, что за материал перед ним, а кроме того, их было гораздо больше, чем в любой постройке, какую ему приходилось видеть — сотни многогранных поверхностей, идеально стыкующихся друг с другом.
А затем стены исчезли, и только слегка саднило левую ладонь.
Неподалеку кричали чайки.
Дайрут открыл глаза и обнаружил, что лежит на кровати в том же помещении, где разговаривал с беглым первосвященником, и что по самую шею он укрыт теплым и тяжелым одеялом.
Он аккуратно приподнял одеяло и увидел руки.
И в первый момент решил, что все еще болтается в безднах бредовых видений и что представшее ему — морок, чушь!
Кисти и предплечья, дополнявшие обрубки, не выглядели человеческими.
Нет, на них не появилось чешуи, когтей или дополнительных суставов.
Просто руки от локтей и до кончиков пальцев были словно выточены из светло-розового полупрозрачного камня.
Дайрут дернулся, попробовал сжать их, и это у него получилось.
Он ощущал новые руки в точности, как старые, и не мог заметить отличий, а когда смотрел внимательнее, то видел внутри каменной плоти вены и кости, такие же, как настоящие!
Конечности откликались на приказы, точно так же ощущали прикосновения…
Это было магией, и магией странной и страшной, о какой он даже не слышал! Кроме того, он так и не понял, какую цену придется заплатить за вновь обретенные руки. Ведь не могло же быть такого, чтобы беглый верховный жрец действительно хотел того же, чего и он сам.
— Доволен? — спросил вошедший в комнату Родрис.
Дайрут не стал смотреть в его сторону, он и так знал, что его собеседник улыбается.
— Да, но пока не до конца, — ответил он, пытаясь скрыть и испуг, и неуверенность. — Мне нужно оружие, парные мечи или сабли, а еще кто-то, с кем я мог бы размяться, привыкая к новым рукам.
— Вот что значит помогать людям? — в притворном гневе спросил Родрис и подошел к кровати.
Он выглядел изможденным, но глаза довольно блестели.
Первосвященник откинул одеяло в сторону, ощупал руки и пробормотал что-то о милости Дегеррая.
— От меня никаких мечей ты не получишь, но можешь отправляться куда угодно и добывать их сам, — сказал он.
— От меня что-то еще требуется? — поинтересовался Верде, не веря себе.
Его вот так просто отпускают? Ничего не требуя взамен? Невозможно!
— Ты должен кое-что знать — это не милостыня, и я не свихнулся, — улыбка не сходила с губ первосвященника. — По большому счету мне без разницы, кого и как ты будешь убивать, но убивай побольше, и лучше бы, чтобы умирали люди Орды.
— Ну, я постараюсь, — ответил Дайрут.
— Ты видел ту штуковину, что в небе? — спросил первосвященник, перестав улыбаться.
— Да…
— Вскоре она станет еще больше, а потом рухнет на наш мир.
Поверить в подобное было сложно.
— Я не могу этого изменить, а значит, мне плевать на это, — сказал бывший повелитель Орды.
— Не веришь? Так будет обязательно, и к этому стремится враг всего сущего — Хаос.
— Я не могу так просто принять это. — Дайрут помнил посвященные злу проповеди в храме Светлого Владыки, но силы Хаоса для него всегда были чем-то вроде страшилки для детей.
— Зря, — первосвященник покачал головой. — И что самое страшное, на стороне Хаоса в последней битве этого мира выступит Орда. Поэтому ты должен будешь сражаться с ней. Это понятно? В любом случае тебе лучше присоединиться к тем, кто собирается противостоять твоим бывшим друзьям. В Жако есть некто Мартус Рамен и, как ни горько мне это признавать, некая ведьма Лиерра, за которой я долго охотился и которую однажды даже убил — правда, чужими руками.
