не испытывал ни скованности, ни смущения, ни раскаяния; бывший партнер, умом и выдержкой которого он когда-то восхищался, вызывал у него внутренний протест.
«Что этот грек знает о России, о русском народе? — думал Невзоров, медленно расхаживая по комнате. — Конкистадор, пришедший на чужую землю, чтобы ограбить ее, — ему нет дела до ее прошлого и будущего...»
В долгих ночных раздумьях, в беседах и спорах с Зявкиным Невзоров заново переосмысливал историю своей страны. Если бы ему до ареста сказали, что человеком, который заставит его отказаться от прежних убеждений, будет начальник ДонГПУ, он счел бы это неумной шуткой, не более. Но случилось именно так.
Зявкин обладал разносторонней эрудицией, огромным жизненным опытом, глубоким, гибким умом, и аргументы, основанные на точном знании фактов, были неотразимы.
Зявкин с его внутренней убежденностью, тактом, редким даром обостренной совестливости сумел пробудить в Невзорове чувство Родины, ощущение сопричастности к общей судьбе народа.
Сведения, которые Невзоров сообщил Борису после первой встречи с Марантиди, полностью совпали с информацией, имевшейся у чекистов. Вечером Зявкин собрал в своем кабинете ответственных сотрудников всех отделов.
— Надо решить, как быть с Невзоровым. Мы долгое время готовили его к этой операции, начиная с первоначальной проверки его показаний. Не скрою, были опасения. Пока они не подтвердились. Но сейчас операция приобретает совершенно новые масштабы. Ее последствия трудно предвидеть. В этих изменившихся условиях роль Невзорова может чрезвычайно возрасти. Перед нами стоит альтернатива: либо доверять ему, либо выключить его из операции.
Первым встал Калита.
— Насчет опасений — это в основном в мой адрес. Было. Но и без опасений в нашей работе тоже нельзя. Честно скажу, у меня и сейчас на душе скребут кошки. Но вторично такой случай не представится. Мое мнение — Невзорова из операции не выключать. Пусть возглавляет «дело». Тем более что помощник у него будет опытный — Бахарев...
— Есть другие мнения? — спросил Зявкин.
Других мнений не было.
Новый хозяин «Медведя»
Пожалуй, только в ту минуту, когда Невзоров сказал Марантиди, что согласен принять у него «дело», хозяин «Медведя» понял, чем были для него — ростовского коммерсанта № 1 и тайного агента № 39 — эти три года жизни. Он испытал чувство человека, который, перебегая железную дорогу, едва не попал под поезд и уже пото́м, когда опасность миновала, покрылся липким по́том, представив, что могло с ним произойти.
Он ведь хорошо помнил строгие инструкции и всю опасность своей роли.
— Вы останетесь здесь нашим неофициальным представителем. Фирма будет выполнять поручения экономического и политического характера. Главной задачей мы считаем расчленение большевистской России... Она не должна объединиться... оторвать в первую очередь Кавказ и Юг.
Слушая английского капитана, Марантиди понял основную идею «Интеллидженс сервис»: создать южный центр резидентуры, через который пройдут связи зарубежных разведок и белоэмигрантских организаций с подпольными группами, действующими на Дону, Кубани, Тереке, на побережье Черного моря, в Чечне, Дагестане... После того как они обсудили «техническую сторону дела», капитан сообщил Марантиди номер, под которым он заносится в список агентов «Интеллидженс сервис», — 39, и свой пароль: I.K.8...
— ...Крупными валютными и контрабандными операциями я в последнее время уже не занимаюсь — категорически запрещено из-за боязни провала. Если чекисты что-то пронюхали, они ищут прошлогодний снег. Но, между нами говоря, Григорий Петрович, жизнь есть жизнь, иногда волей-неволей приходится тряхнуть стариной в интересах легального дела. Так даже естественнее. Кто же всерьез поверит в ангельскую непорочность старого ростовского коммерсанта греческого происхождения? — с усмешкой сказал Марантиди. — Кстати, прибыль от оборота ресторана — ваша личная прибыль, не считая тех двух тысяч ежемесячно, о которых я говорил, и ассигнований на непредвиденные расходы... Два-три года, Григорий Петрович, — и вы снова обеспеченный человек.
— Вашими бы устами... — Невзоров невесело рассмеялся. — Надо еще продержаться эти два-три года.
— Вы правы, Григорий Петрович.
Марантиди подумал, что не ошибся в своем выборе. В Невзорове по-прежнему чувствовалась цепкая практическая хватка. Правда, у него были серьезные неудачи, но, очевидно, это пошло ему на пользу — он стал осторожнее и злее: «За битого двух небитых дают».
— Вашей главной заботой, Григорий Петрович, будет обеспечение связи заинтересованных разведок и патриотических организаций с их людьми на Юге России. К нам в Ростов прибывают нарочные из зарубежных центров, чаще всего с помощью контрабандистов Сухума и Батума.
— Как вас извещают о прибытии нарочных? — спросил Невзоров.
— Обыкновенными письмами. Их содержание может быть любым, лишь бы оно не вызывало подозрений. Сейчас я вам покажу... — Марантиди достал из бумажника небольшой листок бумаги, протянул Невзорову. — Читайте — обычная деловая записка. Вряд ли кто-нибудь обратит на нее внимание. Теперь — сверху вниз, первое слово, вторая буква... — Он подождал, пока Невзоров прочтет записку. — Это уже секретное сообщение. Как видите, тоже своего рода шифр — указаны только день, час, место встречи с агентом № 13. Остальные сведения зашифрованы в томике стихов Пушкина, который хранится у меня дома. Все это я еще объясню... Сообщение вы должны знать: через десять дней из Софии приезжает есаул Ушаков-Сокольский. Его надо будет связать с новочеркасской группой. Такие же группы действуют в Новороссийске, Туапсе, Грозном, Краснодаре и других городах...
— Каковы их задачи?
— Сейчас сложилась довольно сложная ситуация. За рубежом настаивают на формировании крупных отрядов, организации открытых выступлений. Руководители групп, наоборот, разукрупняют свои отряды, переводят их в подполье. Мне кажется, они более реально смотрят на положение вещей. Практически открытые выступления на территории России сейчас невозможны.
Потом Марантиди начал рассказывать о белоэмигрантских организациях на мусульманском Востоке и о подполье Северного Кавказа. Он ни разу не назвал имен, которые все время приходили ему на память, — кто знает, не рано ли? Он словно топтался перед каким-то последним барьером, не решаясь переступить его, и Невзоров, почувствовавший это, решил повременить с вопросом, который напрашивался сам собой, — кто является непосредственным руководителем «фирмы Марантиди».
— Вы ничего не сказали о ростовском подполье. Вы с ним связаны? — спросил он.
— Нет, это было бы опасно. Я уклоняюсь от любых контактов с местными меньшевиками, эсерами и анархистами. Особенно сейчас.
— Почему?
— Это связано с усилением активности чекистов. Вы знали адвоката Гуровского?
— Немного.
— Этот старый идиот, впавший в детство, решил заработать на валюте. Конечно, попался. При обыске у него нашли бриллиантовое колье, которое здешний раввин хранил в
