знаю. Серые шестиугольники, оранжевые, тёмно-зелёные. Как кафель на полу аптеки Баха. Брр!
Юра желает всем доброго вечера, помогает мне снять перчатки и пальто. Проходя мимо Августа, нагибается и шепчет ему что-то, наверное, подсказывает ход. Потому что мелкий сразу переставляет свою фишку по клеткам таблицы, на три вперёд. И сам себе аплодирует!
– Я у себя! – говорит Юра, поднимаясь наверх.
Голос мамы Толли отвечает из-под лестницы.
– Ужинать будешь? Там всё, что с обеда, и я ещё вам тыкву запекла!
– Обязательно! – кричит Юра уже из своей комнаты.
Теперь, когда он всё время ходит со мной, наверное, можно будет взять для Тай в качестве гостинца побольше еды? Я не думаю, что мне запретят. Интересно, откуда у неё там наше варенье? И ещё мне не хочется, чтобы Юра заносил ей завтра книгу. Может, Августа послать?
Чем ближе к лестнице, тем сильнее пахнет нафталином. Ну или как там это называется? Таблетки от моли! Кажется, такие тоже продавались в аптеке Баха!
Мама Толли открыла шкаф под той лестницей, которая ведёт на второй этаж. Там не шкаф, а целая комната. Гардеробная, или даже костюмерная, как у нас в театралке. Пальто, плащи, платья в пол, коробки какие-то, шляпы, ботинки, деревянная лошадь на колёсиках, зонтики и чёрт знает, что ещё. Скелет сюда хорошо бы вписался! Даже два. Один простой человеческий для красоты, а второй – шерстистого мамонта! На него бы платья вешали, крючками прямо за рёбра!
Мама Толли перебирает детские вещи. Штаны, рубашки, ещё штаны… форменная синяя куртка с нашивками станции – зелёная капелька на сером фоне.
– Зачем нам столько штанов?
– Юре это мало, Августу велико… – дальше я её не слышу, смотрю на…
Штаны! Реальные, нормальные, почти типа джинсы, серо-болотные… я хватаюсь за них, как за что-нибудь невероятно прекрасное и супер-брендовое в секонд-хенде. Ну, по сути, это секонд и есть.
– Ты что? – изумляется мама Толли. – Зачем? Орден милосердный и все его пророки! Дым! Где ты платье так уделала?
Но я занята, я примеряю брюки, задираю чёртов подол и влезаю прямо как была… Застегнулось! Не сползает! Не дует! О-о-о-о! Счастье как оно есть!
– Ты же девочка! У нас так не носят.
– Я наследница Ордена! Мне можно.
И мама Толли не спорит. Поджимает губы, качает головой, а потом выпрямляется и говорит очень серьёзно:
– Тогда отгладь их, пожалуйста. В мятой одежде наследница Ордена ходить не будет!
Глава XI
Жизнь в брюках – это очень удобная жизнь. Хотя карманов мало. И Юре не нравится.
– Будто я с парнем хожу.
Дурак! У парней здесь не бывает таких длинных волос, как у меня. И вообще, кому какое дело, кто с кем ходит, лишь бы люди были счастливы! Но я молчу.
Я даже не уверена, что мы с ним «ходим». Ну, именно что ходим вместе. На улицу меня одну не пускают. На рынок мне можно вместе с мамой Толли, Августом и Юрой, в дом, где Арка героя, вместе с Ларием. В книгоубежище с Августом, по парку или по набережной – с Юрой, да. Вот тогда мы действительно ходим. И целуемся. А дома и при всех Юра – ну типа Юра, да. Юра-бро. Почти как Август. Этот, кстати, к Юре всё время липнет, так что при нём ходить очень неудобно. Август всегда просится с нами на набережную и в парк. Иногда приходится брать. Юре норм, а я злюсь. Я хочу быть только с ним одним. А он хочет, чтобы я носила юбку в пол и не ходила к Тай.
И мы даже поссориться нормально не можем, потому что рядом с нами всегда ещё кто-нибудь. Мама Толли, Ларий, Август. Или вот Тай в книгоубежище общается одновременно со мной и Юрой. Я их ревную.
Тай к Юре – потому что они вместе росли и она его знает лучше и дольше, чем я.
Юру к Тай – потому что это Юра, он мой! Он меня здесь держит сильнее всего.
И именно ему я хочу рассказывать всё главное, что со мной происходит. Но он всё время занят. Мне кажется, это как-то неправильно. Если мы вместе, мы должны быть единым целым. Но Юра про меня не слушает, о себе молчит. Значит, мне остаётся только Тай.
– Тебе не из кого выбирать, поэтому ты на нём повёрнутая.
Мы с Тай сидим в книгоубежище. Домой к ней я с того раза больше не ходила. И далеко, и некогда. И мимо аптеки Баха лишний раз идти не хочу. Хотя на ту смотровую мы с Юрой поднимались, но с другой стороны и днём. С нами был Август, поэтому без поцелуев. Просто смотрели на красивое туманное Захолустье. А потом Юра довёл меня до книгоубежища, а сам пошёл работать на станцию канатки. Он сейчас может работать, как раньше. Мне кажется, Юра выздоровел, потому что я рядом. Я его грею своей любовью. В Захолустье так можно!
В общем, теперь я у Тай на работе. Сижу, пью чай без чая, угощаю Тай сыром и булкой с маслом, которые принесла из дома.
Я раньше не замечала, что у нас там много еды. Теперь знаю – много. Даже Август, который сперва мёл всё, что не приколочено, теперь успокоился. Правда он до сих пор несколько раз в день открывает дверцы буфета и кухонных шкафов, проверяет, не съели ли мы всё без остатка. И он прячет хлеб под подушку, я не видела, но мама Толли ругала Августа за крошки. Говорила, что мыши заведутся. Он сказал, что для мышей не жалко, они тоже люди, потом пообещал, что не будет, а сам до сих пор каждый вечер хрустит и чмокает под одеялом. Но он уже перестал спускаться в погреб смотреть на банки.
Если бы не Август, я бы вообще не заметила, сколько у нас чего. Если бы не Тай, не узнала бы, сколько это стоит.
Вообще на фоне чужих проблем у меня очень спокойная жизнь. Хорошая. Если не считать странных отношений с Юрой, визитов в дом с Аркой Героя, снов про родителей и грядущего наследования Ордена. В остальном я очень везучий человек. И я попробую изменить Юру к лучшему!
– В общем, он мне вчера сказал, что я нагнетаю!
Тай кивает.
– Что он не придирается, а всего лишь просит меня. А я слишком буйно
