нашли убитую девушку. Помня, что к мосткам легко пройти по Лейк-стрит, любительница пеших прогулок свернула с Грин-Бенк-роуд направо и на сей раз, не встретив никого, кто мог бы нарушить ее планы, быстро добралась до небольшого леска, за которым скрывалось то самое озеро.
Было безветренно, и ничто не искажало зеркальную гладь водной поверхности. Присцила Бланш сделала глубокий вдох полной грудью и закрыла глаза. Тишину нарушали только редкие птицы, то кричавшие, то издававшие звуки, похожие на пение. На секунду женщине показалось, что весь мир – это и есть Литл-Медоу с этим великолепным озером, которое отражало небо, солнце, то и дело скрывавшееся за облаками, и стаи уток, пролетавшие над водой.
Открыв глаза, ценительница поэзии Вордсворта не могла не почувствовать всю прелесть этого места, всю его девственную красоту и магическую силу, которая делала любого человека, приходящего сюда, решительнее и сильнее. Мостки, которые теперь у всех будут непременно ассоциироваться со злодейством, находились немного левее, и миссис Бланш пришлось пройти несколько десятков метров, чтобы оказаться на них. Почему-то она почувствовала себя дурно. Здесь уже ничто не указывало на совершенное преступление, но воображение Присцилы тут же нарисовало ей жуткую картину убийства Энни Ховард, и женщине по-настоящему стало страшно.
Она продолжала идти по деревянным доскам, которые под тяжестью шагов начали скрипеть. Дойдя до самого края, миссис Бланш обернулась, и ей показалось, что кто-то вышел из-за валуна, находившегося на берегу неподалеку. Приглядевшись, Присцила узнала девушку, с которой сегодня познакомилась. Лаура Скотт шла нетвердой походкой и, казалось, брела, сама не зная куда. Очнувшись от своих мыслей, девушка подняла голову и только тогда заметила знакомую леди на мостках.
Было заметно, что Лаура совсем не рада этой встрече, но тем не менее она, видимо, из вежливости не ушла и решила поздороваться.
– Добрый вечер! – ответила на приветствие миссис Бланш и добавила: – Приношу свои извинения, сегодня днем я не представилась. Меня зовут Присцила Бланш, и я приехала сюда только вчера. И прошу вас, не стоит испытывать неловкость за тот разговор. У меня есть дочь Лорейн примерно такого же возраста, поэтому я прекрасно понимаю ваши чувства. Совсем необязательно говорить о том, что вас беспокоит, но, возможно, вы сможете облегчить душу, если расскажете мне, в чем причина вашего столь болезненного состояния.
Миссис Бланш не рассчитывала на откровенность Лауры. С одной стороны, затрагивался слишком щепетильный вопрос, ведь он касался ее возлюбленного. Но с другой стороны, помня отца девушки, Присцила была уверена, что он не будет вытирать ей сопли и сочувственно вздыхать, сопереживая дочери. В связи с этим, возможно, Лауре просто-напросто не с кем было разделить свое горе.
И действительно, как будто находясь на исповеди, девушка начала тихо говорить:
– Да, вы правы, это невыносимая ноша. То, что случилось, никогда не сотрется из моей памяти, но в чем здесь моя вина? Я всегда хотела только жить счастливо, любить и с надеждой смотреть в будущее. Разве я была готова к тому, что моя мать умрет и оставит меня так рано? Или, может быть, к тому, что мой отец совсем отдалится от меня и станет жить в собственном мире, не пуская туда никого, даже меня, свою дочь? Поль был моей отрадой, отдушиной, единственным человеком, которому я могла доверять. Что мне теперь делать, скажите? В этой деревне теперь каждый думает, что простой парень с фермы – убийца. А если я попытаюсь возразить и защитить его, то на меня посыплются обвинения! Люди же верят в то, что легче всего объяснить. Раз жених убитой пропал, значит, ему есть что скрывать, или, еще хуже, он и есть душитель! Но кто, кроме меня, скажет, что Поль просто не мог, слышите, не мог этого сделать! Если хотите знать, то, скорее, я сама сомкнула бы руки на ее шее, а не этот щуплый болезненно худой пастух с вечно растрепанными волосами цвета соломы. Да, он пасет овец и следит за поголовьем. Это не слишком трудная работа, но Поль не мог пойти на скотобойню, потому что насилие в любом виде противно ему. И это я говорю о расправе над животными. Но что мог сделать такой чувствительный молодой человек своей невесте, пусть даже уличив ее в измене? Да, он мог взбеситься и пожелать отомстить, но вся правда в том, что эти чувства, появившись в одно мгновение, тут же исчезли бы, ибо нет на свете более мягкого, доброго и ранимого человека, чем мой Поль. И я уверена: если бы он узнал о неверности Энни, то плакал бы как ребенок и винил бы во всем себя, а не ее. Такой у него характер и такая хрупкая натура. Жаль, до боли в сердце жаль, что я не смогла вовремя вырвать его из лап этой бездушной особы Энни Ховард.
Весь этот монолог девушка произнесла в полной тишине. Миссис Бланш боялась даже дышать, не то чтобы что-то сказать или пошевелиться. Присцила поняла, что все сказанное Лаурой было давно выстрадано и сейчас, передав все это словами, девушка наверняка почувствовала сильное облегчение.
Почти не разговаривая друг с другом, спутницы вместе прошли от мостков до Лейк-стрит и дальше до Грин-Бенк-роуд. Миссис Бланш нужно было повернуть на Роуз-стрит, и она попрощалась с Лаурой. Девушка как-то странно посмотрела на Присцилу.
– Спасибо, миссис Бланш. Благодарю вас за то, что не стали ни о чем расспрашивать меня. Мне действительно нужно было просто выговориться, и вы проявили большую чуткость, не задавая ненужных вопросов. Надеюсь, мы еще увидимся. По крайней мере, мне бы очень этого хотелось.
Дочь мясника пошла к своему дому на Брик-стрит, а утомленная путешественница проводила ее взглядом и, сочувственно вздохнув, не спеша направилась к дому Норы Грей.
Вечером, лежа в своей кровати, миссис Бланш долго не могла уснуть. Все события этого дня вереницей проносились в ее голове. Присцила искренне переживала за бедную мисс Ховард, потерявшую единственного близкого человека, сочувствовала матери Поля, которая не могла найти себе места, так как ее сын либо был убит, либо сам мог оказаться убийцей. Жаль было даже эту несчастную Лауру, почти превратившуюся в тень из-за страданий по человеку, любовь которого она была не в состоянии заполучить. Все это было так ужасно, что Миссис Бланш просто не могла спокойно спать, зная, что столько людей сейчас вытирают слезы о подушку и оплакивают свои несбывшиеся надежды на счастье.
Присцила снова развернула карту, которую дежурный на железнодорожной станции любезно позволил ей
