один раз в жизни. Она искренне убеждена, что такое говорится только раз. И знать об этом должны двое. Сдержанность вообще была ей присуща. Если обижалась, то просто замолкала.
В войну она больше всего боялась, что его убьют не у нее на глазах, что ее не будет рядом. Это казалось самым страшным. Они остались живы. Но через много лет это случилось: он умер не у нее на руках.
У французов есть выражение: женщина на все времена. Это вообще была красивая пара: Петр и Полина Машеровы. Статные, высокие, с безупречной осанкой, любящие хорошую одежду и умеющие ее носить. У Полины в молодости параметры фигуры были как у фотомодели. Откуда эта породистость и врожденная интеллигентность у девочки из глухой деревушки и сельского паренька — одному Богу известно.
Когда она стала женой первого человека в республике, очень боялась подвести мужа. Ведь за ними пристально наблюдали. На ходу училась хорошим манерам и умению вести себя на правительственных приемах. Выручали природные интеллигентность и такт.
Она, можно сказать, не принимала участия в судьбоносных решениях, в политике, экономике республики. Не повлияла особенно и на судьбу своего мужа как политика, главу верховной власти в республике. Она не вмешивалась в его дела. Впрочем, он ее и не вовлекал в них, был непоколебим в принятии решений. А у нее хватило житейской мудрости особенно «не высовываться». Но ее присутствие дома, на многих политических и торжественных мероприятиях, банкетах, как признавалась она, придавало лидеру партии коммунистов республики особую уверенность и твердость, душевное спокойствие. Она женской мудростью интуитивно чувствовала, когда надо подсказать ему, посоветовать.
Машеров почтительно относился к высказываниям жены, не считал зазорным поделиться с первой женщиной республики, находящейся, впрочем, в тени мужа, своими соображениями не только по вопросам политики, он выслушивал ее мнение, критические замечания. Другое дело, принимал или не принимал он ее советы и соглашалась она с ним или нет. Но, как свидетельствовали очевидцы, они никогда не ругались, не спорили на людях, не давали никому повода говорить о своих разногласиях...
— Может быть, старомодная была, изображала покорность, но это — от верности и любви, уважения, а не подчинения, — резюмировала она, улыбаясь. И добавила: — Я была счастлива с ним, как только может быть счастлива женщина.
Ее поведение многим нравилось, не вызывало кривотолков и сплетен среди жен элиты. С ними она была вежливой, корректной, «не заносилась», не претендовала на «первую леди». Скромная, обаятельная, миловидная женщина, с типично славянской добродушной улыбкой — эти черты наиболее выделяли ее из других.
У них с мужем были удивительно чистые, ровные отношения. «Партизанская» дружба помогла создать им прочную семью. Для Машерова она была надежной опорой, крепкой как скала. По отношению к жене он вел себя строжайше, высоконравственно, не изменял ей. На людях он называл ее просто Полей. Она же, обращаясь к мужу, мягко, на французский манер, ласково произносила:
— Пьетр, Пьетр…
Неудивительно, что они, прожив рука об руку всю жизнь, внешне стали похожими.
Машеров слыл хорошим семьянином. Он уважал жену, заботился о ней. Всегда по праздникам дарил ей цветы, духи. Уже в зрелом возрасте подарил ей кольцо. «Пусть будет как обручальное», - сказал он. Свадьбы у них не было, зарегистрировали брак уже после войны, когда родилась первая дочь. Скромен сам был и от детей того же требовал. Однажды младшая дочь Елена попросила коменданта дачи и квартиры:
- Дядя Василий, подвези на Подлесную (теперь ул. П. Бровки. - С.А.), к радиотехническому институту.
- Нельзя, отец не разрешает, - пришлось ему отказать ей.
Машеров очень любил свою домашнюю библиотеку. На сотнях книг - дарственные надписи их авторов. Что и говорить - коллекция книг была богатая, с ними он постоянно работал. Не любил, когда кто-то из членов семьи вынимал закладки из тех, которые он читал.
Как-то дочь Елена отдала подруге одну из книг. Сотрудник охраны первого секретаря позвонил коменданту дачи и сказал:
- Петр Миронович очень сердится: пропала книга, которую он обещал кому-то дать почитать. Ключ от квартиры и у тебя, Василий Иванович, есть…
Юришин перезвонил Елене, спросил, не брала ли книгу.
- Да, взяла, - ответила девушка.
- Иди к отцу и оправдывайся!
- Ой, Василий Иванович, может, вы сходите?..
Машеров жалел старшую дочь Наташу, у которой трудно складывалась личная семейная жизнь. Это угнетало его. Дочь, считал он, мало успела сделать в служебной карьере, хотя и подавала надежды. Младшая дочь Елена достигла большего в жизни. А вот внучки (дочери Наташи) Елена и Катя росли в той атмосфере, в которой все было дозволено, ни в чем не было запрета, отказа. Не нужно было звонить по тем или иным вопросам в ЦК ответственным работникам - «срабатывала» уже сама фамилия - Машеровы, сам статус должности их деда.
Однажды на даче помощник первого секретаря в разговоре высказал ему замечание:
- Петр Миронович, как-то «не так» внучки растут у вас… много позволяете им …
Он почувствовал, что это не понравилось Машерову. Помощник, заходя в дом, здоровался со всеми. Но девочки-школьницы на приветствие не отвечали.
— А почему с гостем не здороваетесь? — делал дед замечание.
— Вот еще! - махнут рукой и убегают.
— Ну что с ними поделаешь — разбалованные, — не выдерживал Машеров. — У меня нет времени их воспитывать, а бабушка портит их, мать (Наташа) по-настоящему не занимается, ей некогда. Вот так и растут, — подытоживал он свою мысль, усмехаясь.
Чувствовалось, что он смирился с тем, что происходит в семье.
Когда Полине Машеровой исполнилось 60 лет, поступило множество поздравлений. Все старались обратить на себя внимание первой леди республики. Но особенно искренним было поздравление Людмилы Мельниковой-Дерюжиной, учительницы начальных классов СШ № 87, их приемной дочери. К ее юбилею она написала стихотворение. Когда она читала его, по щекам текли слезы… Хотя оно и было не совсем безукоризненно в своих поэтических достоинствах, но тронуло за душу всю семью Машерова: и тетю Полину, и ее дочерей.
Поздравляю Вас с юбилеем,
Дорогая Полина Андреевна,
Вам желаем здоровья и радости,
Шлем слова большой благодарности
За то, что в самый трудный час
Вы всегда поддерживали нас.
Когда фашисты маму расстреляли,
Вы с дядей Петей к себе забрали.
Три девочки-дошкольницы в отряде,
Им столько сил, любви, заботы надо.
Вы нам пошили платья, даже куклы,
Читали сказки, учили буквы.
Когда отряду блокада грозила,
Вы сами нас в Россоны
