Александр Симуров
УВЛЕЧЁННЫЙ РОМАНТИК
Петр Миронович Машеров...
Его появление на первой роли в Белорусской парторганизации не планировалось. Кирилл Трофимович, приехавший из Москвы проводить организационный пленум, привез рекомендацию Кремля: избрать Тихона Яковлевича Киселева. Пригласил, как водится, первых секретарей обкомов партии, чтобы проинформировать их об этом и «подработать мнение». Однако секретари обкомов в один голос сказали «нет» Киселеву и «да» Машерову.
Рассуждали они примерно так. Машеров проще, доступнее, демократичнее. Ему в большей мере присущи партийное товарищество, открытость. К тому же героически сражался в годы партизанской борьбы. Хорошо известен среди бывших комсомольцев, составляющих основу партийной организации. Перечисленных достоинств у Киселева меньше, но он обладает многолетним опытом государственного руководства, решения крупномасштабных республиканских программ, умело пользуется налаженными связями в центральных московских министерствах и ведомствах.
Когда все это положили на весы, чаша П.М. Машерова перетянула. И молодой, энергичный, стройный, высокий, симпатичный, легендарный партизан перешел на правый фланг. По нему стали равняться.
Многим привлекал Машеров, набирая себе сторонников, единомышленников. Он мог кого-то выделить в толпе, подойти, запросто спросить: как живешь? Чего не заходишь? Летая, как правило, вертолетом, садился на лугах к косцам, на ниве к комбайнерам, на механизированных дворах к трактористам. И всюду — беседы, беседы, беседы... Доклады Петра Мироновича напоминали собой художественное чтение — по выразительности, эмоциональности, исполнению. Людям нравились. Он мог в несколько дней поднять республику на заготовку веточного корма, оголить многие рощи, правда, потом все это оставалось нетронутым за ненадобностью. Наоборот, создавало дополнительные неудобства, затраты по очистке силосных траншей и ям.
Увлекающийся романтик по натуре, Машеров иногда в своих суждениях уходил от реалий жизни и представал неким мечтателем. Но работавшие с ним люди такое видение проблем не осуждали. Человеку, который сталкивается со множеством грехов на этой земле, видимо, иногда хочется подняться выше обыденного, подножного, узколобого, заглянуть за горизонт, пожить сладостью ожидания жизни, которой сегодня пока нет. Машеров умел нарисовать перспективу и зажечь народ огнем светлой надежды.
Петр Миронович слыл глубоко партийным человеком. Сужу об этом и по такому факту. Как-то мы дали в «Правде» ряд крупных критических статей из разных сфер республиканской жизни. В руководящих кругах Минска проявилось недовольство позицией правдистов. Некоторые открыто потребовали объявить нас «персонами нон-грата». При встречах у корреспондентов прямо спрашивали: вы что, не будете старость доживать в Белоруссии? Как вы себя ведете? Машеров по-партийному отреагировал на подобные разговоры. Вот как он выразил свое отношение к нам в декабре 1979 года в докладе на пленуме ЦК КП Белоруссии:
«Мы ценим усилия, например «Правды», которая в последнее время дает материалов критического плана по Белоруссии, пожалуй, не меньше, чем наша республиканская печать. Это помогает нам лучше увидеть наши недоработки, а кое-где и промахи, способствует совершенствованию стиля управленческого аппарата. И, конечно же, не правы те товарищи, которые говорят, что у союзного читателя могут возникнуть однобокие представления о Белоруссии в связи с тем, что газета «Правда» якобы отдает предпочтение критическим публикациям по нашей республике. Достигнутые успехи всегда остаются успехами, независимо от того, пишут о них или нет. А вот недостатки, если они не вскрыты и продолжают оставаться, оказывают свое все возрастающее отрицательное влияние на ход наших дел, то есть приобретают все более опасный характер».
Такая поддержка помогала нам, возвышала авторитет «Правды» и ее корреспондентов в глазах читателей.
Я всегда был противником рисовать людей только одной краской: белой или черной. Тем более руководителей. У них, как и у каждого из нас, масса недостатков, пороков, промахов. Они такие же разноликие и противоречивые, как и окружающая нас жизнь. И чем больше человек работает, ищет, экспериментирует, тем неизбежней сбои. Нельзя забывать и фактор власти, бесконтрольного пользования ею. Одного она возвеличивает, другого — на глазах губит. Все зависит от чувства меры, рассудительности, трезвости оценок, жесткого самоанализа, самоконтроля. И еще — от умения видеть, кто вас окружает, что вам говорят и в каких целях. Вспомним хотя бы проведение республиканских семинаров по областям. Они прочно и надолго вошли в практику партийной работы, хозяйственного строительства и прежде всего развития аграрного сектора. И здесь в роли запевалы мы видим Петра Мироновича Машерова. Поиск, новаторство, первооткрывательство — его стихия, его жизнь. Конечно, если сравнивать первые семинары и последние, то они во многом отличались.
Вначале по деревням носились многокилометровые колонны легковых персональных машин, поднимая длинные шлейфы пыли и наводя ужас на все живое на пути. Сам видел, как древние бабки, наблюдая за пролетавшими механизированными кавалькадами, вслед им крестились и причитали: свят, свят, свят!
Румяными караваями с солью на расшитых рушниках встречали в областях, районах и хозяйствах толпы белохалатного начальства. На фермах, в бригадах разворачивались буфеты с разносолами, соками, квасом и закусками на скатертях-самобранках под пленочными козырьками. Не обходилось и без обедов и особенно ужинов с горячительными напитками в гостиницах... Было все это, было. Ведь каждый «хозяин» старался показать свою территорию, свой участок в наилучшем, запоминающемся виде, по которому, как тогда водилось, судили об умении, опыте, зрелости, преданности... Ни денег, ни ресурсов, ни кумача, ни броских лозунгов и плакатов не жалели. Должен признать, в этом отношении мы крепко тогда «насобачились».
Потом все это начало реформироваться, совершенствоваться, входить в более рациональные, здравые, практичные рамки. Легковые машины заменили автобусами. Уменьшилось количество пунктов питания, сувениров, цветных альбомов и буклетов. Сжались сроки. К семинарам-гастролям приурочивались республиканские собрания партийно-хозяйственного актива, а то и пленумы ЦК КП Белоруссии. Короче, постепенно брал верх деловой и критический подход. На эту волну велась и соответствующая настройка.
С удовлетворением могу отметить, что определенную роль в утверждении отрезвляющих оценок, результатов таких семинаров сыграла «Правда». Помню, как редакция получила пространное письмо за подписью 172 сельских строителей. Подготовка республиканских семинаров, писали они, каждый раз сопровождается крайней нервотрепкой, штурмовщиной. Средства, материалы, коллективы строителей снимаются с плановых объектов и в аварийном порядке направляются на возведение объектов показа. Конечно, люди стараются, работают добросовестно, но оплата труда страдает, поскольку премиальных им не выплачивают. Оголенные плановые объекты стоят, не сдаются в срок. Рабочие спрашивали: неужели руководителям республики трудно спланировать проведение семинаров хотя бы на год-два вперед? Тогда бы строители действовали по плану, сдавались объекты в срок, и люди получили бы в порядке поощрения дополнительную оплату.
Внимательно прочитав письмо, Петр Миронович откинулся на спинку кресла и поднял руки:
— Сдаюсь! Рабочие правы. Это наши промашки. Можешь, конечно,
