серебристое сияние на сторону его головы, где была острижена небольшая прядь волос. Что…
Дотянувшись до него, я обнаружила большую шишку — похожую на ту, что украшает мой собственный череп. Оставшаяся туманность исчезла, когда меня охватила нервозность.
— У тебя все нормально?
Артур нахмурил лоб, когда фыркнул.
— Забудь обо мне. Как насчет тебя?
Не позволяя ему сменить тему, я попробовала еще раз.
— Когда они забрали меня… когда ты остался лежать там, истекая кровью… — моя кровь побежала быстрее. — Как сильно они...
— Они никогда не должны были проникнуть внутрь и забрать тебя, — лицо Килла исказилось. — Клянусь своей жизнью, я все исправлю.
— Я не это имела в виду. Мне нужно знать, в порядке ли ты.
«Расскажи мне!»
Мое сердце забилось тревожным стаккато.
«Что-то случилось. Что-то он мне не говорит».
— Артур, если ты не здоров, нам нужно…
Чья-то рука мягко приземлилась мне на голову, прервав момент и оторвав меня от лжи, которую собирался пустить Артур.
В фокусе появился Грассхоппер с мягкой улыбкой на губах.
— Рад видеть, что ты очнулась. Ты же не хочешь пропустить самое интересное, — он взглянул на Артура. — Кстати, есть машина. Все готово.
Артур хмыкнул; звук пронесся от его груди к моей.
— Хорошо.
Он повернулся, и «Кинжал с розой» растянулся передо мной. Дома, клуб, потертый и почерневший круг с опаленным матрасом и грязью.
«Что, черт возьми, здесь произошло?»
Я попыталась вспомнить, но на этот раз у меня не было воспоминаний, которые были заблокированы упрямой стеной. Я была отключке и ничего не видела.
Артур сказал:
— Подождем, чтобы увидеть первую искру, а потом пойдем.
Я не знала, говорил ли он со мной или с Грассхоппером.
Я осторожно осмотрела синяк на виске. Это было больше похоже больше на шишку в форме яйца, чем на синяк. И было больно — очень. Я вздрогнула, втягивая воздух сквозь зубы, когда ткнула его.
— Чего именно мы ждем?
Как бы я ни ценила Артура, который держал меня, я хотела спуститься — проверить свои ноги и поскорее восстановиться.
— Увидишь, — Артур вскинул подбородок, глядя на «Кинжал с розой».
В домах с разбитыми дверями и разбитыми окнами было зажжено несколько ламп, но это был единственный свет в темноте. Члены «Чистой порочности» носились вокруг, переливая реки бензина из одного дома в другой.
Мое сердце сжалось при мысли о том, как мое детство снова будет охвачено пламенем.
Артур обнял меня сильнее.
— Сегодня вечером мы заберем то, что у нас украли. Сегодня мы начинаем нашу настоящую месть.
Я не сказала ни слова, пока люди продолжали сбрасывать любую горючую жидкость, которую могли найти, в небольшие траншеи, выбитые в грязь, и все они вели к центральной точке, где покоился небольшой улей из канистр, скипидарных бутылок и полупустых духов. Вонь химикатов и бензина кружила вокруг нас вместе небольшим ветерком.
Артур не сдвинулся с места и не опустил меня, пока мы наблюдали за происходящим перед нами. Это не заняло много времени — люди работали эффективно, выстраивая все место так, чтобы это место разрушилось.
Незнакомый мне байкер с седеющими волосами и большим животом подошел к Артуру и преподнес бутылку текилы с уже смоченной тряпкой, свисавшей из горлышка. С пышной церемонией байкер зажег мокрую тряпку и убрал ее, когда вспыхнуло пламя.
Он встретился взглядом сначала со мной, потом с Артуром.
—В твоем распоряжении, Килл.
Артур переместил меня в свои объятия, как-то уравновешивая вес, чтобы взять бутылку, одновременно защищая меня. Он благоговейно держал в руках пылающий коктейль Молотова, словно собирался отдать последнее право чему-то священному.
Сияние радужного масла на земле в паре метров от них манило кого-то, чтобы начать катастрофу, ожидающую своего часа. Дома выстроились, словно знали, что их существованию пришел конец.
— Готова попрощаться? — пробормотал Артур.
Меня наполнила волна эмоций. В этом месте было столько любви и тепла. Так много счастливых воспоминаний. Но все это счастье исчезло в ту ночь, когда Рубикс пытался меня уничтожить.
Гнев закипел в моем животе.
— Огонь однажды уже уничтожил мой мир. Пусть сожжет и этот.
Артур улыбнулся, затем… протянул мне бутылку.
— Сожги его, Клео. Положи конец этому месту.
Я ахнула, неловко принимая летучий факел.
— Я не думаю… — протянув руку, изо всех сил старалась не дать огненной тряпке обжечь меня и Артура. — Это твое завершение, твой триумф.
С мягким, но опасным взглядом Килл сказал:
— Это наше. Я хочу, чтобы это сделала ты.
Я долго смотрела ему в глаза. Это было его возмездие, а не мое. Он нуждался в этом, чтобы прийти к концу.
Артур крепко держал меня.
— Сделай это.
Задор в его голосе заставил меня подчиниться. Моя кровь текла быстрее.
Жалко замахиваясь рукой, не совсем понимающей, как бросать, я швырнула бутылку текилы в сторону жидкого запала.
Я подпрыгнула в объятиях Артура, когда бутылка улетела. Она не разбилась о мягкую грязь, но огню было все равно.
Мы затаили дыхание, пока он преодолевал оставшееся расстояние, выплевывая ликер и пламя, пока не прыгнул прямо с тряпки на проложенную перед ним дорожку. На это ушла секунда… одна секунда, и все. Как будто вселенная затаила дыхание вместе с нами, ожидая увидеть, что произойдет.
В мгновение ока наэлектризованный желто-синий хлыст разорвал центр поселения, пожирая дорогу, проложенную перед ним и плавно разветвляясь на каждое жилище.
Минуту не было шума. Просто нежное шипение пожирающего бензин огня. Это убаюкивало меня ложным чувством безнадежного предчувствия.
Потом… прогремел первый взрыв.
Звук жутким эхом разлетелся по округе.
Мы с Артуром вскрикнули от боли, звенящей в ушах. Он попятился, когда окна клуба внезапно разлетелись во все стороны, осыпавшись всемогущим ураганом сверкающих осколков.
— Бум!
Грассхоппер засмеялся, хлопая в ладоши, когда Артур, пошатываясь, пошел к своим братьям.
— Идеальная ночь для фейерверков, а, Килл? — Мо подмигнул, его лицо осветило вспыхнувший огонь.
Последовал еще один взрыв, грохотавший по ночному небу, как боевой барабан. Под его давлением вокруг нас запульсировали ударные волны.
Все больше и больше.
Голоднее и голоднее.
«Кинжал с розой» был полностью поглощен.
Чем сильнее становилось пламя, тем больше я была очарована.
Огонь причинил мне боль. Огонь чуть не убил меня.
Но я не могла его ненавидеть или бояться.
Такова была особенность пламени. Оно не было ни другом, ни врагом. У него не
