все это, потому что беспокоился бы о моих узах, — медленно произношу я, и Нокс возвращается в комнату, теперь уже полностью одетый, Мефис и Процел у его ног.
— Именно, но я думаю, что встреча с твоими узами — это именно то, что нужно Генералу, Олеандр. Не хочешь присоединиться ко мне?
Это кажется невероятно озорным, и улыбка приподнимает уголки моих губ, даже когда Гейб и Атлас бросают на меня неодобрительные взгляды.
Черта с два я позволю кому-то проявить неуважение к моей группе Привязанных. После всего, что Грифон делает для всех нас, я ни за что не допущу, чтобы кто-то сомневался в нем или подрывал его авторитет, особенно тот, кому следовало бы знать лучше.
Гейб ругается, когда я встаю, но в моем голосе нет ничего, кроме сладости, когда я отвечаю: — Конечно, почему бы и нет? Только дай мне секунду, чтобы переодеться во что-то более подходящее для учебного центра.
* * *
Гейб и Атлас оба настаивают на том, чтобы пойти с нами, хотя Нокс не заинтересован в том, чтобы ждать, пока они двое накинут на себя какую-нибудь одежду, чтобы не бегать по городу в одних боксерах. Однако я не хочу, чтобы мои Привязанные были выставлены напоказ в таком виде, поэтому не тороплюсь с поиском обуви и завязыванием волос сзади, давая им обоим время прикрыться. Азраил сидит у моих ног с большими глазами и наклоненной головой, недовольно фыркая на меня.
Он не в восторге от задержки.
Когда мы, наконец, выходим из дома, Нокс направляет меня к одному из квадроциклов, в котором всего два сиденья, ухмыляясь, поскольку он планирует оставить двоих других позади. Гейб качает головой и начинает раздеваться, готовый превратиться в нечто быстро бегающее с когтями и мехом.
Атлас лишь закатывает глаза в ответ, когда подходит к гаражу, открывает его и показывает еще один квадроцикл для них двоих, и закатывает глаза еще больше, когда Гейб смеется, бессистемно натягивая футболку.
Я не могу удержаться от смеха вместе с ним, удивляясь тому, как легко и радостно сейчас себя чувствую. Какая-то часть меня знает, что не только наличие Нокса облегчило мой дух.
Тот факт, что он знает, что я сделала, и все равно решил быть со мной, снял огромный груз с моих плеч.
Какая-то часть меня верит, что другие мои Привязанные не смогли бы так быстро простить меня за самое настоящее убийство, страшнейшее из преступлений, потому что в тот момент не было никого более невинного, чем мои родители, и знание того, что Нокс не оставит меня, даже если другие могут оставить, невероятно освобождает.
У меня есть человек, который видел все самые уродливые, темные и худшие части меня, и вместо того, чтобы ненавидеть меня — даже продолжать ненавидеть — предпочел любить меня.
Впервые с четырнадцати лет я могу дышать без давящей тяжести вины и мыслей «а что, если».
Нокс гонит, как маньяк, по тихим улицам, останавливаясь только для того, чтобы дать детям перейти дорогу, потому что он, кажется, достаточно счастлив, чтобы без раздумий сбивать рабочих и ранних пташек, которые попадаются нам на пути. Я опускаю голову, чтобы никто из них не видел, как я ухмыляюсь над его выходками, неодобрительные лица Норта и Грифона отчетливо всплывают в моем сознании.
Хотя никого из них все равно не заботило бы, если бы мы убрали одного или двух членов совета.
Гейб, вечный миротворец приносит всем извинения. Я изо всех сил стараюсь не выглядеть такой радостной, потому что, технически, я сообщница Нокса, если он «случайно» собьет кого-нибудь прямо сейчас.
«Это не было бы классифицировано как несчастный случай», — говорит Нокс прямо через нашу мысленную связь, и я бросаю на него взгляд.
«Перестань читать мои мысли, это жутко, даже когда ты это делаешь».
Он поворачивает за угол слишком быстро, и мое тело бьется о ремень безопасности, толкая меня на него, но он вовремя тормозит, ловит меня и удерживает на сиденье, выпрямляясь. Он без промедления отвечает мне: «Тогда выталкивай меня. Ты знаешь, как это делать, так делай это. Тебе нужна вся возможная практика, прежде чем мы снова столкнемся с тем Одаренным».
Я стону, но он прав.
Мне действительно нужна вся возможная практика, и, хотя от этого у меня на лбу выступают капельки пота, мне удается выкинуть его из головы.
Да, черт возьми, я буду неудержима!
Ну, более неудержимой, чем я уже есть, с моими безумными и чудовищными узами, способностью манипулировать душами людей и, судя по всему, воскрешению людей из мертвых.
Обычное дерьмо для Одаренных.
Меня немного тошнит, когда мы подъезжаем к учебному центру, и я не уверена, укачивает ли меня от его безумной езды или от того, что я пытаюсь выкинуть его из головы, но я даю себе секунду, чтобы отдышаться, прежде чем вылезти. Он не подает мне руку и не пытается помочь мне выйти из машины, но то, как он стоит и внимательно наблюдает за мной, дает понять: если бы я попросила о помощи, он бы помог.
На самом деле, это небольшой глоток свежего воздуха, когда один из моих парней не лезет из кожи вон, чтобы суетиться вокруг меня, хотя я думаю, Грифон такой же. Молча подбадривает, радуясь, что я могу заниматься своими делами. Мне приходит в голову, что все они по-своему проявляют различные оттенки покровительства.
Когда мы вместе выходим из квадроцикла, Гейб и Атлас паркуются позади нас и выпрыгивают, торопясь добраться до нас. Оба они выглядят взбешенными несносным вождением Нокса, а Атлас злобно бормочет себе под нос, осматривая меня.
Я не уверена, какие раны или ушибы он ожидал найти, но тем не менее ободряюще улыбаюсь ему.
Я не хочу признавать, как мне весело, в основном потому, что не хочу, чтобы они подумали, что я смеюсь за их счет, хотя на самом деле мне приятно хоть раз оказаться на одной стороне с Ноксом.
Я никогда не считала, что он плохо разбирается в чем-либо, просто он был чрезмерно антагонистичен. У него всегда была хорошая голова на плечах во всем, что не затрагивало меня, и есть причина, по которой Грифон и Норт доверяют ему и интересуются его мнением.
Он также ходячая энциклопедия по всем вопросам, что касаются Одаренных и Связных.
Атлас обходит квадроцикл, чтобы подойти ко мне, бросая при этом последний хмурый взгляд на Нокса, но стараясь говорить со мной очень нежным тоном, он произносит: —
