будет полегче…
И я ее обнимаю. Крепко и ласково:
— Мам.
— Я сейчас получу сердечный приступ.
— Мам… — повторяю я. — Не думал, что я скажу это, но…
— Не тяни кота за хвост…
— Он тебя любит, и баб у него никаких нет.
— Но могут появиться, — обиженно бубнит в грудь.
Мама для меня всегда была мамой, а сейчас я понимаю, что она женщина, которую сильно обидел любимый человек, и с этой обидой она живет долгие годы.
— Могут, мам, но… папа сделал выбор.
— И ты ему веришь? — отстраняется и заглядывает в глаза.
Тогда она сказала отцу, что простила, но не поверила в его слова. Как и я. И отец знал, что ему не верят, и на протяжении многих лет доказывал себе и жене, что больше не оступится, потому что сделал выбор.
— Верю, мам… И только сегодня у меня с отцом случился откровенный разговор. Сколько лет…
— Главное, что он случился, — слабо улыбается и шепчет. — А что насчет тебя?
— Ма…
— Ясно, — недовольно цыкает, — тоже ждем лет двадцать-тридцать?
Меня спасает от неудобных вопросов вибрация телефона. На экране высвечивается сообщение: “Мы его нашли”, и мама с подозрением косит на смартфон взгляд.
— Мам, — прячу его в карман. — Перестань.
— Ты сделал для себя вывод? — поднимает взор.
— В общих чертах…
— Артур.
Я чувствую себя маленьким мальчиком, и сейчас я скажу простую истину, как сказал бы это ребенок.
— Изменять женам — плохо.
И нет в моих словах сарказма или лжи. Я пришел к осознанию, что некоторые ошибки могут стоить семьи, только сейчас, и мне больно. Больно оттого, что я такой тупой баран.
— Я тебе верю, — мама сжимает ладони. — И…возможно, — в уголках глаз вспыхивает хрусталем слезинки, — готова и отцу твоему поверить.
Глава 28. Опа, а что у нас тут происходит?
— Ну, здравствуй, Дмитрий.
Дима привязан ногами к ножкам стула. Руки — за спиной, а во рту кляп. Не дергается, не вырывается и взирает на меня, как любопытный хладнокровный варан. Маска доброжелательности и приветливости сорвана, а под ней — психопат, который играл роль дружелюбного и все понимающего семейного доктора.
Мы в одном из подвальных помещений моего офисного центра. Среди стеллажей с коробками и стопками бумаг. Над головой раз в минуту моргает белая лампа. Дима неожиданно мычит и переводит взгляд мне за спину. Я оборачиваюсь.
— Здрасьте, — из-за стеллажа выходит вихрастый паренек в кожанке и джинсах и улыбается. — Вот это да. А что это у вас тут происходит?
Кажется, я его где-то видел. Он совершенно не удивлен связанным мужиком, что меня напрягает.
— Кто такой?
Дима отчаянно мычит, фыркает и в нетерпении подпрыгивает на стуле.
— Что? — резко вытягиваю из его слюнявого рта кляп.
— Это сын Кабана, — еле ворочает языком и причмокивает.
— Ну, знаешь! — возмущенно охает парень. — То, что у моего отца фамилия Кабанов, еще не причина вешать на него прозвище. И он для тебя, кто бы ты ни был, Роман Емельянович, а я Илья Романович.
У меня ползут брови на лоб. Я этого придурочному пацану кулаком в нос дал, когда за Витой бегал. И он сын Кабана, с которым я лишь шапочно знаком? У него сеть общепита, заправок и несколько агентств недвижимости, если ничего не путаю.
— Какого черта ты тут делаешь? — задаю я резонный вопрос Илье, который смотрит на меня исподлобья. — Пришел должок отдать?
— Меня к тебе твоя охрана не пустила, и я пошел искать обходные пути, — Илья перекатывается с пяток на носки. — Нашел слепую зону…
— Что?
— У камер видеонаблюдения есть слепые зоны, — снисходительно фыркает Илья. — И у тебя тут их полно… Этих слепых зон. Перелез через ограду, решил зайти с черного хода. Крадусь, прячусь по углам, а тут влетает черный мини-вен и из которого вытаскивают… его! — вскидывает руку на Диму. — Я такой, опа. Что за дела тут такие странные творятся? Делаю передышку, обмозговываю дальнейший план, а тут твоя тачка с визгом тормозит, а из нее ты… Ну, — пожимает плечами, — и я за тобой. Дождался, когда ты своих псов отпустишь и…
— Очень увлекательно, — цежу сквозь зубы я. — Но вопрос мой был не как ты сюда попал, а зачем ты тут?
— Хороший вопрос, да, не спорю, — кивает и угрюмо замолкает, спрятав руки в карманы.
— Господи, я аж вспотел, — тихо отзывается Дима, — когда ты успел с одним из отпрысков Кабана-то схлестнуться?
— Если не ты ему втащишь, то это сделаю я, — Илья скрипит зубами.
Засовываю в мычащий рот Димы слюнявый кляп и вновь разворачиваюсь к наглому гостю, который не собирается уходить. И смотрит на меня, будто я ему худший враг, и дело не в том, что я ударил его. Что-то из моего внимания ускользает.
— Да чтоб тебя! Говори!
— Я не планировал, но так получилось, — медленно проговаривает он слова, — я заинтересован в Вите.
В голове пусто, а Дима позади всхрюкивает и мычит.
— Что, прости?
— И дай Вите развод и оставь ее в покое. Она заслуживает счастья и любви, а ты… — окидывает меня презрительным взглядом. — Недостоин ее.
— Сколько тебе лет? — задаю я тихий и удивленный вопрос.
— А тебе? — хмыкает и возвращает мне мой же вопрос. — Пятьдесят?
— Тридцать семь, — я теряюсь перед наглостью высокомерного щенка.
— А я бы дал даже шестьдесят.
Дима неиствует на стуле. То ли ржет, то ли ревет — непонятно. Ко мне заявился молодой любовник моей жены? Какая нелепость!
— Оговорюсь сразу, — вскидывает руку и скалится в улыбке, — у нас с Витой ничего не было и познакомились мы после того, как она застукала тебя с секретаршей, однако это не исключает того, что между нами все еще быть может.
— Ее, что, на малолеток потянуло? — обескураженно шепчу я.
— Не на малолеток, — встает ко мне вплотную и щурится, — а на настоящих мужчин. И у меня вопрос, чем этот додик перед тобой провинился?
— Проваливай, — сжимаю
