красивые глаза, подведённые синим. Она с интересом посмотрела на парня, слегка улыбнувшись, и ожидая, что он скажет.
— Да меня вот... В помощь послали... — неловко сказал Жека, стараясь не смотреть на груди. Светка заметила его смущение, и ещё шире улыбнулась.
— А... Так ты студентик в помощь. Ну, ну... сейчас посмотрим на тебя! — подойдя к Жеке, пощупала его бицепс, словно проверяя силу.
— О! Ничё себе! Как железо! Ты чё, спортсмен? И такой молоденький!
— Да так, маленько... На турнике подтягиваюсь... — скромно признался Жека. — Чё делать-то?
А делать всё легко и просто. Правда, работа требовала силы. Притащить масло из холодильника, шесть брусков по 20 килограммов, и нарезать их по килограмму. Взяли тележку, накладную, подписанную директором, позвали мусора с проходной и пошли. По пути завернули в каморку к кладовщику, Вере Николаевне, низкорослой пожилой женщине в синем халате и мохеровом берете. Холодильник находился в центре завода. Небольшое помещение, закрытое на громадный висячий замок. Вера Николаевна отворила дверь, вошла, включила свет, и махнула рукой, призывая заходить. За наружной дверью была ещё одна, обитая железом с теплоизоляцией под ней.
— Масло сразу у входа, слева, на полке. Берите шесть штук, как написано, — махнула рукой Николаевна. — Я не пойду, холодно там, а у меня радикулит. Да сначала мешок пустой положьте, чтоб грязь не прилипла. Для своих ж резать-то будете.
Жека открыл тяжёлую дверь, закатил тележку, бросил на неё пустые мешки от сахара, грудой лежащие на полу, сложил на них шесть громадных брусков масла, и с трудом вытащил тележку на улицу. Мусор убедился, сверив с накладной, что отпущено правильное количество, и ушёл. Жека как ишак, потащил тележку за собой, в фирменный. Но только рад был этой нагрузке. Всё тренировка.
— Просто так ты масло не нарежешь, хоть и спортсмен! — лукаво краем глаза глянула на него Алёна. — Я в чашку воду горячую налью, а ты туда нож макать будешь. Как нагреется, режь. Я сейчас размечу, как надо. Сначала поперёк режь, по четыре килограмма, потом их разделишь. Я отчерчивать буду. И режь ровно! Без сколов!
Алёна дала Жеке громадный нож, и показала как делать. Сначала сама чертила небольшим ножом по металлической линейке, потом Жека ножом разрезал. Хоть работа и не сказать что простая, но управились быстро, до обеда... Потом пришлось ещё нарезать вощёную бумагу, и заворачивать в неё отрезанные килограммовки масла. Пару раз сделали контрольное взвешивание — нормально. Где чуть больше, где чуть меньше.
— Двадцать граммов можно туда-сюда! — лукаво улыбнулась Алёна, сгребая в целлофановый мешок отломившиеся куски масла. Курочка по зёрнышку...
После работы прибрались и пошли на обед. В столовой Алёнка встала в очередь к знакомым бабам, Жека к своим мужикам. Советская столовая...
Глава 10. Проводы в армию
Своей столовой на фабрике не было — ходили в обычную городскую. Но так как рядом находились лишь предприятия и автобазы, столовая считалась рабочей. И кормили-то довольно сносно. Жека, наслушавшись юмористов по телику о дрянной столовской еде, о серебристом хеке и тухлятине, готовился к худшему, однако оказалось не так. На первое суп гороховый, на второе толчонка с котлетой по-киевски, на косточке. На третье булочка, два куска хлеба, и компот. Всё вместе обошлось в 95 копеек.
— Да это ещё дорого! — уверял Санёк, наворачивая картошку с жареной камбалой. — У меня вообще 54 копейки. Винегрет, манка, и картошка с рыбой. Бери чё попроще, студент, и жрать будешь до пуза!
На удивление Жеки, в столовой продавали лёгкое спиртное. Бутылочное пиво, причём можно было как открыть на кассе открывашкой, так и взять с собой. Но стоило оно конечно, дорого, со столовской наценкой, 50 копеек без стоимости посуды, и 70 копеек на вынос, с бутылкой. Стакан портвейна стоил два рубля. Брал его кто или не брал? Такое ощущение, что бутылку как откупорили, срезав пластик, так и не наливали из неё. А пиво всё-таки брали, в основном, страждущие.
— Похмелиться всегда можно! — кивнул головой Санёк. — С утра гомыру, в обед пивом шлифануть.
После работы зашли за маслом в фирменный магазин. Очередь небольшая. Алёна и ещё одна продавщица работали шустро. Подходи, показывай пропуск, плати 3 рубля 50 копеек, да отходи, не мешай другим. Жека сразу подумал, что так можно навариться — отрезал работяге грамм 950, остальное себе. Сколько на фабрике работает? Пусть человек 100 в две смены. С каждого по 50 грамм, вот тебе и левака 5 кило. На толкухе грузинам можно по чиркану сдать, вот те и полстохи нахаляву. Работяги никто дома масло взвешивать всё равно не будут. А если и взвесят кантарём, возбухать не будут. Побухтят на кухне насчёт всеобщего воровства и всё. Советский человек отучен возмущаться.
Алёна, увидев и заметив Жеку, улыбнулась, и подмигнула ему. Когда подавал ей деньги, как будто случайно коснулась руки. Жека неловко улыбнулся в ответ, положил масло в пакет, и вышел. На улице стоял Петрович, механик, и рядом с ним несколько слесарей.
— На следующей неделе сахаром будут отоваривать, — предупредил механик, складывая масло в авоську. — По пять килограммов. Так что деньги не пропивайте. Пять рублей держите в заначке, сахар по рублю за килограмм будет.
— Откуда такая благость, Петрович? — удивился Санёк. — То ничё-ничё, то как из рога изобилия.
— Директор на бартер договорился. На молзавод поменяли зефир на масло, а с сахаром подсуетились в ОРСе. Им машину газировки отгрузили. Новой, Исинди и Тархун. Они нам на пять тонн больше плана сахара привезут. Как раз для выдачи трудящимся. Ну и плана немного побольше будет.
Жека задумался... Сахар конечно, дешевле стоит, но... Недовес по полкило, вот тебе и мешок халявный. Полста килограмм... Если сдать даже по пятёрке за кило, можно 250 рублей заработать за вечер. Надо обдумать... Одному всё равно это не провернуть. Надо с пацанами поговорить...
На следующий день Жека перед тем, как зайти в проходную, обошёл фабрику, и нашёл много интересного. С задней части, где хранили металлолом, и всякий старый хлам, территория была огорожена бетонным забором, с колючей проволокой по верху. За территорией шла просёлочная дорога, а за дорогой кусты, деревья, помойки, заброшенные провалившиеся погреба. Место глухое, но на такси можно легко подъехать. Осталось только посмотреть, что внутри. Колючая проволока в одном месте была оторвана, и свисала
