Насколько иначе все было во время Первого крестового похода пятьдесят лет назад! Тогда возвращавшихся победителей приветствовали процессиями, делались блестящие карьеры, складывались поэмы, семейные состояния увеличивались, заключались выгодные браки, закреплялось владение землей. Процветающая экономика Восточной Англии, административным центром которой был Норвич, дала королю Англии Вильгельму II Руфусу средства потакать собственным архитектурным вкусам и военным амбициям своего брата. Задуманное как роскошная и дорогая крепость-дворец и построенное королем в Норвиче здание называли самым амбициозным светским сооружением в Западной Европе. Эта постройка свидетельствует о богатстве и стратегической важности региона и о способности короля извлекать из него богатства и пользоваться ими[217]. Сам Вильгельм Руфус остался в Англии, собирая казну в Вестминстере и жирея на восточноанглийских овцах, а его старший брат, Роберт Куртгез (Короткие Штаны), унаследовавший Нормандское герцогство, заложил его Вильгельму за десять тысяч марок, чтобы отправиться в Первый крестовый поход. К концу Второго крестового похода регион страдал от последствий гражданской войны, а страна – от голода и болезней[218].
Крестоносцев, возвращавшихся в середине того века, религиозные общины не приветствовали церемониями взаимного уважения. Чаще воины спорили со своими церквями, и благодаря этому мы узнаем то немногое, что нам о них известно. Когда они вернулись домой в 1150 году, четверых спутников Бартельми из Сикона вызвали свидетелями, чтобы подтвердить, что он отказался от сделанного в Иерусалиме обещания вернуть имущество, которое он несправедливо отнял у своей местной церкви перед тем, как отправиться в поход[219]. Алярд из Эсплешена во Фландрии по возвращении начал тяжбу с местным аббатством, которое давало деньги на участие в крестовом походе[220]. Аналогичные судебные тяжбы велись с семьей кастеляна Лилльского замка из‐за заключенных им договоренностей; сам кастелян, по всей видимости, умер в походе[221]. Воины, возвращавшиеся из Второго крестового похода, не привезли с собой ценных реликвий и мощей для своих церквей; они не подарили церкви ни единой реликвии. Но именно в это время спрос на подлинные святые мощи вырос, ибо Святой престол определил, что они должны быть в каждом алтаре. Не нашлось и литературного признания: участники Второго крестового похода известны большей частью по документам, а не по поэмам в их честь.
Второй крестовый поход стал общественным разочарованием по всем статьям – военной, религиозной, политической и общественной. Англо-норманнам, которые отправились прямо в Святую землю, выпали позор, гнев и унижение, усиленные успехом их менее знатных соотечественников, которые добились заметной победы в Португалии (многие остались в Южной Европе пожинать плоды своего триумфа). Солдаты, возвращавшиеся с поражением (и их семьи, друзья и соратники), хотели переложить вину на кого-то еще, восстановить свой статус, дать выход своему гневу и получить духовное утешение. Пережитое ими в крестовом походе подсказало, кого можно было сделать козлом отпущения.
Погибший во время похода Вильгельм де Варенн, кузен французского короля, оказался среди тех, кто принес клятву крестоносца с другими ведущими французскими аристократами на Пасху 1146 года[222]. Как и многие англо-норманнские магнаты того периода, он владел землями по обе стороны Ла-Манша. Де Варенн подтвердил клятву крестоносца на следующий год во время большой церемонии на Пасху в замке Экр в Норфолке. Когда знатнейшие английские лорды, такие, как де Варенн, давали клятву крестоносца в основной резиденции (caput) своих обширных владений (своего гонора[223]), они делали это в присутствии толпы друзей, родственников, сторонников, своей личной свиты рыцарей (своей familia) и тех, кто держал от них земли; такую клятву де Варенн ранее принес в присутствии своего сеньора, короля Франции. Граф старательно делал вклады и получал благословения от религиозных учреждений, с которыми его связывали местные и семейные связи, а когда он отправился в крестовый поход, то оставил свои английские земли на попечение своего младшего брата Реджинальда, лорда Уормгей[224].
Рыцари графа, в свою очередь, начинали собственные приготовления, собирали деньги, добывали ссуды, получали одобрение семьи и делали вклады, давали дары и взносы в поддержку местных институтов и начинаний, которые одобрил их сеньор. Один из рыцарей де Варенна, Филипп Бэссет из Постуика, прямо заявил о своем намерении отправиться в крестовый поход, когда осуществлял свои финансовые приготовления в Норфолке[225]. Он договорился о ссуде с аббатством св. Бенета в Хольме (бенедиктинское аббатство в Норфолке, тесно связанное с аббатством Бери-Сент-Эдмундс) перед тем, как «в Иерусалим отправились король Франции, и бароны, и сам Филипп»[226]. Важно и то, что этот Филипп, один из немногих англо-норманнских крестоносцев, про которых нам хоть что-то известно, самоотождествлялся только с французами и не выразил никакого интереса к тому, чтобы сопровождать группу англичан или англо-норманнов.
