продолжил рогатый. — Ну, нельзя их оставлять! Напугаться могут, еще и заголосят мне раньше времени! Колдовство рассеется, если петухи не по заре горланить начнут!
— Я спать хочу! — всем нутром противился я.
— А я туда уже сена свеженького принес! Специально для тебя! — расплылся он в довольной улыбке. — Как петухи три раза прокричат, отправляйся домой. Тебе прямёхонько на противоположный конец, через все село! Заодно вместо меня утренний обход проведешь.
— А ты где будешь?! — схватил пройдоху за шкирку.
— Меня хозяйка звала! Еще награду свою, честным трудом заработанную, у тебя забрать надо! — вырвался он, как котяра. — А вообще, не твоего ума дело!
Рогатый топнул оземь копытом, да и испарился.
— Вот же… черт! — Со злости пнул булыжник. Угораздило же остаться наедине на всю ночь с глупыми пернатыми!
Походив туда-сюда, я почувствовал, как по спине пробежал неприятный холодок. Птичник, как и теплица, стоял на отшибе. Кругом тьма и тишина. Ближе всего было безлюдное (а может, и не очень) поле, в котором мог прятаться кто угодно. То ли черт навел на меня страху, то ли эти мысли заставили шагнуть в сторону птичника…
Зарывшись носом в воротник, я присел на небольшой стог сена. Внутри сооружение было просторным и уходило далеко вперед.
На меня, не мигая, смотрели сотни светящихся от заклятия глаз.
Глава 12. Скандалу быть!
Вскоре мне стали чудиться шаги вокруг птичника. "Ших-ших-ших", — приминал кто-то траву. Черту возвращаться было незачем…
— Ветер, — утешил самого себя, на всякий случай задвинув засов.
Дабы совсем не впасть в панику, я решил развлечься единственным доступным способом — светской беседой.
— Чахнете вы тут целыми днями и даже не подозреваете, насколько прекрасен мир за дверью вашей будки! — начал любезничать я с завороженной толпой. — Ах, как я тоскую, вспоминая родные края, свой дом… — горько сказал я и добавил: — Двухэтажный, с просторной гардеробной, садом и фонтанами. Да мне тоска душу рвет! Здесь и воздух другой, и народ мне не мил, и еда какая-то… неполноценная! Быть может, если отъехать на пару десятков километров, станет лучше… Но все равно это будет не то!
Тут я прервался. И с кем я откровенничаю?!
Шаги снаружи участились, послышались глухие хлопки. Обведя взглядом молчаливых собеседников, я шутливым тоном приказал:
— Отряд, становись!
Вот уж не ожидал, что пернатые вновь соскочат со своих мест и повалят со всех углов! Судя по прищурам, настроены они были воинственно.
— Если меня начнут бить, клюйте так, чтоб мало не показалось! — воспользовался я положением. Но противник опередил — со стороны узенького окна раздался громкий стук.
Я кубарем слетел с сена на пол. По-моему, прямиком в свежий помет! Выглянув из-за стога, заметил размахивающий крыльями силуэт.
Уже догадываясь о природе звуков, я отодвинул засов и высунулся из птичника. Пернатый легион остановился за моей спиной, ожидая дальнейших распоряжений.
Из-за угла, важно шагая, показался…
— Степашка?! — вырвался то ли возглас облегчения, то ли страдальческий вздох.
Петух, завертев головешкой, подозрительно сощурился и вдруг открыл клюв…
— Не смей! — взвизгнул я. — Все колдовство испортишь! А мы, между прочим, старались, дом твой чинили!
По-моему, неприятель удивился. Растопырив крылья, он осторожно проскочил между моих ног и стал осматриваться.
— Отряд, отставить! — заважничал я. — Полно тебе по селению разгуливать, честных вампиров пугать. Возвращайся в птичник!
Степана появление нового авторитета злило. Отделавшись грозным "Ко!", он с гордо поднятой головой прошагал к дальнему насесту. Надеюсь, ночью его не переклинет и я не получу еще одну шишку на лоб. А то знаю этих… клюкнутых петухов и забивных козлов! Как взбредет что-то в голову!
По ощущениям, промучался я почти до самого утра. Все кололо, все, пардон, воняло! Сено, не щадя, лезло повсюду: за шиворот, за пояс, в волосы, уши. Воротник рубашки давно заменил мне платок. Раздумывая над тем, что сказать Дине, если она заявится ко мне из-за букета, я задремал. Вот зачем с чертом связался? Понапридумывает он, а объясняться потом мне…
— Кукареку! — зарядил петушиный хор.
Я вскочил, с перепугу врезавшись в какую-то жердь. Только глаза сомкнул!
— Ку-ка-ре… — Хоть уши затыкай — не поможет!
Бухнувшись обратно на стог, я обхватил гудящую голову. Перед глазами после встречи с жердочкой бегали искры.
Продрав горло, сильная часть птичника прошествовала к кормушкам, вопросительно глядя на меня. К ним подтянулись и куры. Ну а кто виноват, что они такие прожорливые? Гуси же с утками обитали в отсеках подальше — там у них стояли корыта с водой.
Заря только занималась над Чертовой заводью. Полоска неба над горизонтом окрашивалась в огненно-оранжевый цвет. Синева плавно рассеивалась, забирая с собой эту бессонную ночь и еще один шматок моих нервов.
Рядом с птичником нашлась более-менее чистая бочка. Все еще пытаясь продрать глаза, умылся и, расстегнув наполовину рубашку, опрыскал грудь холодной водой. Немного отрезвило.
— Ах! — послышался восхищенный вздох за спиной.
— Ба! Чудо… — поддержал второй голос.
Прекрасно, когда утро начинается с комплиментов!
Обернувшись, я уже приготовился остроумно ответить воздыхательницам, да только взгляды их оказались направлены вовсе не на меня. На птичник!
— Митяй! Глянь, что с птичником стало! — крикнула та, что помоложе. В руках обе женщины держали ведра с зерном.
От теплицы бежал тощий мужичок, размахивая руками.
— Бабы! Там такая диковина! Теплица наша новехонькая стоит!
К постройкам неспешно сходились люди. Кто с пустыми руками, кто с ведрами, в которых было то же зерно либо корнеплоды.
Народ стал заглядывать в птичник, удивленно перешептываясь.
— Наконец-то крыша течь перестанет!
— От нечистого все, от нечистого…
— Вот же он, герой-мужчина! — радостно воскликнула бой-баба, тыча в меня пальцем.
Похлопав себя по щекам, я ответил:
— На благо общества ничего не жалко.
— Вы что… всю ночь не спали?! — пискнула девчушка с ведром.
— Не спал, — в подтверждение зевнул я. — Вы, граждане, пользуйтесь, на здоровье, а мне на обход пора, — покачиваясь, побрел куда глаза глядят. Если развалюшка в противоположном конце, то прямо надо… Как-нибудь дойду!
— Вот спасибо, вот удружили! — доносилось мне в спину. — Да мы ж вас отблагодарим! Да от всей души!
— От нечистого, говорю! Ни один человек за ночь такую работу не сделает!
— А он, поговаривают, вампир…
— Ба-а-атюшки! Вот расплодилось…
Стряхнув с головы солому, обхватил себя руками и сгорбился. Было зябко, гадко… еще и заносило то в одну, то в другую сторону от того, что ужасно хотелось спать!
Беспорядочно зевая, я вышел на ближайшую улицу. И что тут обхаживать? Дома, заборы? Что вообще могло случиться в этой дыре за ночь? Коль все пошли
