мог видеть, как по обеим сторонам дороги рябью мелькали стволы деревьев и электрические столбы. Мир рушился на глазах. Он был на волоске от смерти, глупой смерти. В мгновение он вспомнил жену, детей, гроб и Васю, который протягивал ему трос. Сукин сын! В следующий момент Иван одной рукой начал лихорадочно искать тумблер света фар, хотя не был уверен, что свет загорится, потому что при осмотре он забыл их проверить.
Водитель Илья, несколько раз заметив, как на хвосте машины замелькали фары, сказал напарнику, наморщив лоб:
– Нас хочет обогнать какой-то козел. И не телится.
– Дай газу, – посоветовал ему напарник. – Покажи, на что способен пустой КамАЗ.
Илья надавил на педаль до конца.
Бедный, бледный, обессиливший Иван потихоньку терял контроль над трактором, воедино слившись с ним. Он уже терял контроль и над собой.
Руки стали тяжелыми как железо – он их почти не чувствовал. Колеса трактора были готовы отвалиться.
Илья сосредоточился, наблюдая за приборами.
– Мне что-то не нравится, – сказал он, глядя на напарника. – Машина не идет, такое ощущение, как будто что-то ее держит.
Напарник выпучил глаза и в ужасе открыл рот, но ничего не мог говорить.
– В чем дело? – спросил его Илья, испугавшись до смерти.
– О… Ос… Остановись! Т… Тр… Трактор, – наконец-то выговорил напарник, заикаясь. Илью пронзило как стрелой. У него перехватило дыхание. Нога по импульсу начала давить на тормоз: сначала медленно, потом уверенно. Они, остановившись, увидели страшную картину.
Трактор дымил. Колеса повисли набок и вот-вот были готовы отвалиться и загореться. У Ивана не было никаких признаков жизни, он даже не мог говорить. Побелевшие в суставах пальцы Ивана железной хваткой вцепились в руль и не хотели оторваться – кто-то из собравшихся предлагал от крутить руль.
Илья помог Ивану сесть на обочине дороги, дал ему воды и лекарство.
– Простите, – сказал Илья виновато и от всего сердца. – Мы про Вас просто забыли. Как Вы себя чувствуете?
Иван смотрел прямо перед собой и тяжело дышал набухшими ноздрями.
– У меня такое чувство, что живу после смерти, – сказал он с глубокомысленным видом. – После паузы добавил. – Я все всем прощаю.
Иван, наконец, встал – он еще пошатывался.
– Скажите, вы и завтра будете проезжать здесь? – спросил Иван странным голосом.
Водители КамАЗа ошарашено переглянулись.
– Да, – ответил Илья, уже улыбаясь. – А что Вы и завтра хотите прокатиться на буксире? Вам понравилось? – Все стоящие вокруг громко засмеялись.
– Да нет, – отрешенно ответил Иван, вспоминая жену и ее сон, – если не сегодня, то завтра это должно было случиться. Ведь правда: чему быть, того не миновать!
Сильный духом
Дима Козлов стоял за углом спортзала с сигаретой в зубах и бутылкой пива в руке. Самодовольное выражение не сходило с его лица. Высокий, здоровый, с грязными волосами и холодными глазами, он смотрел на мир с издевкой, потому что в школе все его боялись, учителя не желали с ним связываться, а девчата уважали: все-таки сила. С ним радовался жизни другой двоечник – Саша Удодов, беспринципный тип с подобострастным характером. Они кидали проходящим мимо них ученикам комплименты и издевательства, пока ожидали Илью Макарова, чтобы проучить его за то, что начал заигрывать с одноклассницей Наташей Соколовой, десятиклассницей, самой красивой девочкой в школе. Проблема была в том, что Козлов недавно начал дружить с ней.
– Эй, – раздался голос со стороны леса.
Илья, невысокого роста, с темными глазами и волосами как у ежика, остановился с портфелем в руке и обернулся. Одноклассники Козлов и Удодов расслабленно стояли, ожидая его.
– Чего надо? – отозвался Илья.
– Подойди! – приказным тоном сказал Дима. Илья почесал затылок и повернулся к ним. Дима взял его за ворот и притянул к себе.
– Слышишь, козел, – сквозь стиснутые зубы проговорил Дима. – Предупреждаю: если еще раз хоть искоса глянешь на Наташу, убью и зарою.
Илья ответил на угрозу прямым взглядом.
– Отпусти! – Илья вырвал ворот куртки из рук Козлова. – Да пошел ты! Не обзывай других своей фамилией.
Завязалась драка.
* * *
Наташа сидела за кухонным столом и пила чай вместе с мамой. Мать, Лидия Сергеевна, по губам дочери определила, что она хочет что-то сказать. Она, уронив голову на сжатые в кулаки руки, уставилась хитро-лукавым взглядом в серые глаза дочери, отмечая про себя, какой у нее красивый овал лица с мраморной кожей. Губы, полные, как спелые вишни, безмолвно что-то шептали.
– Что? – улыбаясь, спросила Наташа. Она догадывалась, что уже выдала себя. Маме не нужны были слова, чтобы чувствовать ее настроение и мысли.
– Я ничего, – простодушно ответила мама. – Что-нибудь случилось?
– Нет, – коротко ответила Наташа. Она еще с минуту молча водила указательным пальцем по краешку чашки с зеленым чаем, опустив на нее глаза, осененные длинными пушистыми ресницами.
– Хм, я сегодня получила от Ильи записку о дружбе и… – стеснительно проговорила она, затем вскинула голову и посмотрела маме в глаза. – Дима об этом узнал, и они подрались. Я, правда, не знаю, как должна поступить.
Мама сделала задумчивый вид.
– Как велит тебе твое сердце, дочь, – высказала Лидия свое мнение серьезным тоном. – Если честно, Дима – парень с телосложением спортсмена и характером. За ним можно почувствовать себя как за каменной стеной. Мало ли что у него проблемы с учебой. Сегодня именно такие, как он, добиваются успеха. Мир принадлежит сильным, дерзким. Какой толк от того, что Илья – отличник? Ну выучится на кого-нибудь и станет юристом или экономистом. Будет потом ходить с папкой под мышкой, как ботаник. И как только столкнется с проблемами, слиняет, поджав хвост, как твой отец. Я не знаю, – она беспомощно помотала головой.
– Ботаник? – недоумевающе спросила дочь.
– Да, именно ботаник, – уверенно подтвердила свои слова мать. – Так что, намотай себе на ус: надо выбирать сильных.
* * *
Илья добрался до калитки своего двора, ногой злобно толкнул калитку и вошел во двор. Его встретила болонка, которая стала лезть под ноги, мешая хозяину двигаться. «Каждый по-своему выражает любовь», – подумал Илья. Он на ходу нагнулся и коснулся ее свободной рукой, чтобы успокоить.
Войдя в прихожую, он небрежно бросил школьную сумку на полку вешалки. В гостиной было тихо и горел свет. Не желая видеться с кем бы то ни было из домашних, он прошел в свою комнату и плюхнулся на кровать лицом вниз. Его воображение рисовало ему улыбающееся, неотразимо красивое лицо Наташи, и ему с болью приходилось осознавать, что появилась проблема и угроза, повисшая в воздухе.
Он не услышал, как отворилась дверь
