Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
Когда Грейс Мирабелла давала мне задания, я часто зависел от помощи Анны. На мне было заполнение разворота в начале журнала свежими новостями мира моды. Однажды я решил написать в своей колонке о перьях. Перья присутствовали в коллекции Yves Saint Laurent, и я нашел фотографию Лени Рифеншталь, на которой изображен африканский туземец с пером на голове. Я показал ее Грейс и объяснил ход своих мыслей. Она вскинула руки вверх и спросила: «Чем я заслужила этот андеграунд?»
Для Грейс Энди Уорхол был все еще андеграундом. Я рассказал Анне Винтур о реакции Грейс, она пожала плечами. «Не переживай из-за этого, – ответила она, – просто… просто не переживай».
Грейс могла держаться холодно, но все же у нее была теплая улыбка, и она вкладывала в отношения смысл. Ее очень уважали в отрасли; Билл Бласс, Кельвин Кляйн, Ральф Лорен были ее фаворитами. Как редактор, миссис Вриланд была непревзойденным романтиком – романтиком в своей работе, романтиком в том, что касалось ее источников вдохновения, и романтиком по отношению к людям. Ее полная противоположность, Грейс Мирабелла, была более рациональна в своих приоритетах и принятии решений.
Давно работавшая в Vogue редактор Полли Меллен однажды решила поставить в номер юбку Calvin Klein. Кельвин прислал юбку в редакцию, но Грейс и Полли отправили ее обратно на доработку. Кельвин все выполнил… и снова получил юбку назад. Они хотели еще каких-то модификаций, но не могли объяснить каких. За следующие несколько дней Кельвин Кляйн присылал обычную юбку в Vogue семнадцать раз. О каком вдохновении тут может идти речь? Возможно, они стремились к совершенству, но выглядело это вымученно. Как можно испытывать какой-либо энтузиазм в отношении юбки после семнадцати возвратов?
Грейс не всегда доходчиво объясняла, чего она хочет добиться, но была демократичной и не исключала никого из процесса, абсолютно никого. Когда я приступил к работе, она приглашала меня на все совещания отдела моды, несмотря на то что я был начинающим редактором. Очень организованная, она соблюдала сроки сдачи очередного номера спокойно, без истерик; во многих отношениях она отлично уравновешивала команду эксцентричных креативщиков. Для нее было важно, чтобы Vogue представлял все лучшее, что есть в индустрии. Ей нравились Джеффри Бин и Эмануэль Унгаро, но она также признавала, что Ив Сен-Лоран и Карл Лагерфельд были титанами.
Совещания с Грейс длились часами. Мы могли сходить на модный показ в пятницу вечером, в субботу прийти в офис и, склонившись над лайтбоксами для просмотра отснятых слайдов, обсуждать, сильная ли коллекция была у Bill Blass, насколько мы в этом уверены и нужно ли об этом написать. Часами.
В Париже была та же рутина: все сидели за столом и тщательно обдумывали каждое микроскопическое решение. На тот момент Vogue отправлял на показы в Париж и Милан команду из двадцати двух человек. Мы с Анной ездили на одной машине, иногда к нам присоединялась Вера Ванг, которая тогда работала в Vogue. На показах топовых брендов Анна сидела на первом ряду вместе с Грейс и Полли Меллен. Я обычно сидел за ними во втором ряду, что заставляло меня вести себя так, как хотела Грейс, ведь аплодировать как сумасшедший из второго ряда не будешь. Начинающие дизайнеры в основном устраивали показы по выходным, и я старался посещать как можно больше их шоу, даже если высокопоставленным редакторам Vogue это было неинтересно.
Грейс и Анна занимались перетягиванием каната: у каждой из них было свое видение того, каким должен быть Vogue. Должность Анны как креативного директора давала весьма расплывчатое представление о ее реальных возможностях – от тотального до нулевого уровня контроля над журналом – в зависимости от того, кому бы вы задали такой вопрос.
Именно Анна послала меня встретиться с Энди Уорхолом и заказать у него портрет Дианы Вриланд для Vogue. Проходившая в 1984 году в Институте костюма выставка носила название «Человек и лошадь» (Man and the Horse), и в Vogue хотели в этой связи посвятить Вриланд тематический портрет.
У Энди возникла идея взять картину Жака-Луи Давида «Переход Наполеона через Альпы» (Napoleon Crossing the Alps) и вставить туда голову Дианы Вриланд. Анне нравилась затея, но она боялась, что Энди не успеет сдать работу вовремя. Поэтому она велела мне и ее второму ассистенту Изабелле Блоу каждый день бывать на Фабрике и проверять, как идет дело с шелкографией. Предполагалось, что я пишу репортаж о процессе создания картины, но Анна настаивала, что я должен взять его под контроль. День за днем мы делали полароидные снимки, чтобы показать Анне прогресс. Мы в буквальном смысле слова наблюдали за сохнущей краской! В конце концов я наделил Изабеллу полномочиями по самостоятельному наблюдению за процессом. Это действительно была трудоемкая история – как раз для Изабеллы. Она печатала на машинке в длинных оперных перчатках – не самое лучшее стилевое решение для второго ассистента, но ее вкус был слишком изысканным, чтобы критиковать такие детали.
В 1984 году Анна Винтур вышла замуж за психиатра доктора Дэвида Шаффера. Торжественная часть была назначена на дневное время в середине недели. Я был в числе приглашенных, но ничего больше о церемонии не знал. Я надел свой лучший серый костюм Dior в клетку и направился к половине первого в дом Анны на Салливан-стрит сразу из офиса. Стол был накрыт примерно на сорок человек. Я искал глазами мистера Либермана и Грейс Мирабеллу, но безрезультатно. Единственным человеком из Vogue была первый ассистент Анны Лори Шехтер. Даже Полли Меллен отсутствовала. На банкет были приглашены члены семьи и, как это ни странно, бывшие бойфренды Анны. Все прилетели на бракосочетание из Англии. Наверное, это какая-то английская традиция.
Анна выбрала для бракосочетания шелковое платье из бутика Chanel бледно-кремового оттенка. После церемонии она переоделась в платье для медового месяца из парижского бутика Chanel: в сине-белую полоску, из шелка, длиной по щиколотку, на пуговицах спереди. Когда она вновь появилась перед гостями, ей нужно было спуститься по лестнице в квартире. Все собрались у подножия в надежде, что, следуя традиции, Анна бросит букет невесты. Но подружек невесты не было. Единственной подругой среди присутствующих была Джоан Джулиет Бак, чья близкая дружба с Карлом позволила раздобыть свадебные платья.
“ Анна Винтур сделала меня самым высокопоставленным чернокожим в истории модной журналистики.”
Анна проигнорировала чаяния толпы и, спустившись, направилась прямиком ко мне. «Вот, позаботься об этом», – сказала она, сунув мне букет.
Я вернулся в офис около половины пятого (конечно же, мне нужно было вернуться в офис) и сразу заглянул в кабинет Грейс Мирабеллы. У меня было ощущение, что она ждет меня, и я не ошибся. Там же находился и мистер Либерман.
«Ну? – спросила Грейс. – Как все прошло?»
«Она сунула мне букет невесты!»
Двумя годами позже Анна ушла из американского Vogue, чтобы занять пост главного редактора британского Vogue, и попросила меня перейти вместе с ней в качестве креативного директора.
Я сначала согласился и уже было анонсировал свой уход из американского Vogue. Но потом засомневался. У меня не было иллюзий относительно амбиций Анны, хотя она никогда не обсуждала со мной свою карьерную стратегию. Задуматься меня заставила бабушка: она была уже в преклонном возрасте и жила одна. Если бы с ней что-то случилось, из Лондона я бы так быстро до Дарема не добрался.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
