Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
Коллекция, вдохновленная самой жизнью Шанель, оказалась великолепной. «Это похоже на новую постановку пьесы, – сказал Карл после шоу в интервью Сюзи Менкес для International Herald Tribune. – Молодежи важно прикоснуться к ее стилю, и это должно их увлечь!»
В тот день Карл Лагерфельд закрепил за собой статус нового императора моды и гения, с которым Дому Yves Saint Laurent придется считаться. Джон Фэйрчайлд звал его «Кайзер Карл». Год спустя он представил свою первую весеннюю коллекцию прет-а-порте. И вплоть до своей смерти создавал глобальный бренд и имидж, которые не смогла бы создать и сама Коко Шанель.
Это был исторический момент для Карла Лагерфельда.
Я дважды проходил собеседования в Vogue. Первый раз в 1980 году, вскоре после моего отъезда из Парижа и ухода из WWD/W. Я был знаком с великим Александром Либерманом, главным редактором издательства Condé Nast. Именно он уволил Диану Вриланд; она с этим так и не смогла смириться и называла его «этот желтый русский». Но я бывал в его загородном доме с четой де ла Рента и знал его супругу Татьяну, великолепную женщину.
Мистер Либерман был одет в темно-синий костюм и носил аккуратные, ухоженные усы. У него под столом стояло устройство, автоматически закрывающее дверь. Поэтому, когда я сел напротив него, дверь за моей спиной захлопнулась. Я сказал ему, что хочу работать в Vogue. Он тепло улыбнулся и ответил: «Я думаю, вы блестящая кандидатура. Но, если вы хотите стать частью команды Vogue, спускайтесь вниз и убедите в этом Грейс Мирабеллу».
«И только-то?» Я знал главного редактора Vogue по коротким встречам на мероприятиях, и мы лишь здоровались, но, судя по ее репутации, она не любила ярких персонажей. Грейс Мирабелла одевалась в бежевый кашемир и была крайне сдержанна. Ранее она занимала должность ассистента Дианы Вриланд, но была полной ее противоположностью во всем. Мистер Либерман вел себя весьма любезно, но мы оба знали, что он ставит передо мной невыполнимую задачу.
Я направился в офис Грейс с заготовленной заранее речью. На ней были безупречные брюки Yves Saint Laurent, совершенно в стиле Vogue. Свои волнистые серебристые волосы она укладывала в классической манере. Очень элегантно и очень просто.
Как только я начал говорить, она меня перебила. И я смолк из уважения.
«Я вас помню по парижским показам. Вы сидели в первом ряду с Мэриан МакЭвой на шоу Claude Montana и как сумасшедший аплодировали коллекции. А затем я вас увидела на показе Thierry Mugler, вы так же громко хлопали. Зачем?»
Клод Монтана был на тот момент восходящей звездой и абсолютным гением. Тьери Мюглер стоял особняком, талантливый дизайнер, представитель нового поколения. Я любил молодежь, но не все в мире моды быстро принимают новые имена.
Грейс смотрела на меня строго и холодно. Откровенное возмущениие моим поведением требовало честного ответа, поэтому я откинулся, скрестил руки и произнес: «Я всегда бурно реагирую, когда вижу талантливых дизайнеров и мне нравится то, что они делают. Обоим – и Клоду Монтана, и Тьери Мюглеру – есть что сказать миру!»
«Хм, хм, – ответила она, абсолютно не впечатлившись моим ответом. И добавила с ехидной улыбкой: – Хорошо, большое спасибо!»
Я вышел из офиса, понимая, что на этом переговоры закончены. Я не буду работать в Vogue у Грейс Мирабеллы. Она считала меня горлопаном с первого ряда, неистово, как тюлень ластами, хлопающим дизайнерам, которых она не могла понять или оценить.
Ну и ладно. Vogue оставался работой мечты, но вокруг было немало вдохновляющих возможностей. Я продолжал сотрудничать с другими журналами.
В 1983 году, спустя два года после моего первого собеседования, Грейс пригласила меня к себе в офис. Фотограф Артур Элгорт показал ей видео, где я беру интервью у Карла Лагерфельда на заднем сиденье автомобиля по дороге на фэшн-показ. Это был эксперимент, но получился серьезный, страстный разговор о моде. Я полагаю, Грейс осознала, на что я способен, и изменила свое изначальное мнение обо мне.
Она спросила меня про интервью Лагерфельда и лестно отозвалась о нем. «Очевидно, вы умеете разговаривать с дизайнерами. Мы попробуем вас на должность редактора новостей раздела моды», – сказала она.
Я ответил «большое спасибо» и ушел, чтобы не дать ей время передумать.
По дороге к лифту я встретил Анну Винтур, которую недавно назначили креативным директором Vogue. Мы с Анной не были знакомы, но о ее репутации я был наслышан.
Когда мы поравнялись, она вежливо мне улыбнулась, я улыбнулся в ответ, но мы не обменялись ни словом. Я вернулся на метро в свою квартиру на Union Square, находившуюся буквально в двух остановках от офиса Vogue. Под дверью меня ждал конверт, доставленный курьером. Внутри я обнаружил красивую, написанную от руки записку: «Добро пожаловать в Vogue. Буду рада работать с Вами. Анна Винтур».
«Быстро», – подумал я. И еще это означало, что у меня в Vogue есть союзник. Потрясающий союзник.
“ Должность «креативный директор» была придумана им специально для Анны.”
Я совсем не был знаком с Анной Винтур, но все же жутко ее боялся.
Куда бы мы ни пошли с Энди Уорхолом, мы всегда оказывались на тех же вечеринках, что посещала она. Она носила десятисантиметровые шпильки и простую элегантную одежду, например пальто Chanel, которые она покупала в Bergdorf Goodman. Ее стрижка «боб» а-ля Луиза Брукс была радикальнее и короче на затылке. В остальном ее стиль с тех пор не сильно изменился.
Энди знал, что я дико ее боюсь. Он пихал меня локтем в бок и говорил: «Ну же, Андре, пойди поздоровайся с Анной Винтур».
«Она даже не знает, кто я. Я не могу заговорить с ней!»
«Да конечно знает. Иди поприветствуй ее».
«Нет, нет, нет, я не могу. Она слишком меня пугает и слишком знаменита».
Анна Винтур была известна по своей работе в журнале New York. Когда она перешла в Vogue, все знали, что ее нанял мистер Либерман. В действительности он навязал Анну Vogue… и Грейс Мирабелле. Издатель Сай Ньюхаус и мистер Либерман были очарованы этой молодой английской розой, взявшей в свои руки бразды правления Vogue и привнесшей в журнал европейское восприятие моды. Анна, несомненно, знала, как вести себя, чтобы добиться от них своего. Но для этого были все основания: она была редактором от Бога. Они в нее верили. Как часто говаривал мистер Либерман: «Анна Винтур – это визионер».
Приближенность к мистеру Либерману означала, что Анна может себе позволить говорить и делать такие вещи, которые другие редакторы не могли. Должность «креативный директор» была придумана им специально для Анны и давала ей весьма размытые полномочия. И все же ей приходилось считаться с Грейс Мирабеллой, чтобы сохранить мир.
Видимо, благодаря своей интуиции Анна Винтур догадалась, что я войду в ее ближний круг. Она знала это раньше, чем я. Как только я приступил к работе в Vogue, мы быстро стали друзьями. Мы никогда не обсуждали нашу дружбу и не старались специально выстроить долгоиграющие отношения. Мы просто прекрасно понимали это, без лишних слов.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
