Распространенным явлением в позднеантичном обществе была проституция свободных девушек на улицах крупных городов. Эротические эпиграммы (Агафий Схоластик, VI век) описывают встречи с такими проститутками (Греческая антология, V, 46; 101; 302; 308). Мужчин они «отлавливали» на перекрестках дорог, а в непогоду и зной стояли под сводами уличных арок. В небольших городах излюбленным местом проституток были городские площади.
Состоятельные гетеры принимали клиентов в собственных домах. Так, в сравнительно небольшом в VI веке Иерихоне, по сообщению Иоанна Мосха, произошел эпизод с грехопадением одного монаха из близлежащего монастыря. Обуреваемый похотью, он направился именно в «жилище блудницы» (Луг духовный, 14).
В своем доме правила свое стыдное ремесло блудница, пытавшаяся совратить авву Серапиона (ум. ок. 358) (Изречения св. старца Серапиона, 1).
Источники отмечают знание гетерами мужчин: «Блудницы, одержимые злыми духами, по выражению глаз узнают целомудренных мужей и отвращаются от них, как… от солнца» (Греческая антология, V).
Гетер всегда можно было встретить в общественных банях. Некоторые из бань, по сути, имели статус публичных домов (разве что проститутки здесь не жили), и респектабельные дамы никогда не посещали их.
В 1986 году археологи обнаружили в палестинском Аскалоне, расположенном на юго-западном побережье Средиземного моря, близ Газы, термы IV–VI веков. Здесь была открыта известная еще с древнегреческих времен надпись, идентичная той, что украшала публичный дом в Эфесе: «Входи и наслаждайся…».
Во время археологических работ в водостоке под баней были найдены останки почти 100 младенцев. Установлено, что канализация здесь забилась до отказа еще в VI веке. Исследование костей показало, что младенцы прожили максимум три дня после рождения. Можно, конечно, предположить, что все эти дети были мертворожденными, но их количество, возраст и состояние останков заставляют сделать вывод, что они были убиты и брошены в канализацию сразу после рождения. Вероятно, проститутки Аскалона в термах не только обслуживали клиентов, но и рожали и здесь же избавлялись от нежеланных детей.
Заработки гетер
Для полной характеристики деятельности гетеры необходимо сказать о стоимости — ее услуг и ее самой.
Крестьяне ближайшей округи Константинополя продавали своих дочерей сутенерам за несколько золотых солидов. «Зарплату» несчастным девушкам их хозяева платили одеждой, обувью и едой, то есть заработать что-то на будущую жизнь и оставить после этого свое ремесло они при всем желании не могли.
Девушек часто перепродавали. При Юстиниане молодую проститутку в Константинополе можно было купить «довольно дешево» (Новеллы, 39,2). В Южной Палестине в конце VI века — начале VII века проститутка на рынке стоила 5 солидов — это немного больше, чем верблюд (4 солида), и немного меньше, чем ослица (5 солида); мальчик-раб стоил 6 солидов. Для сравнения: выкуп пленника у варваров составлял в VI веке около 8 солидов.
Цены за услуги гетер были баснословно низкими. Самая дешевая гетера стоила три обола, и это при том, что на дневное пропитание простонародья уходило от 7 до 24 оболов. Таким образом, для того, чтобы не умереть с голоду, дешевая проститутка должна была обслужить за день от трех до восьми клиентов.
Отсутствие клиентов в течение нескольких дней означало нищету и голод. Так, блудницы Эмесы (совр. Хомс в Сирии) питались исключительно водой в течение трех дней подряд, пока преп. Симеон Юродивый не принес им пищу, хлеб и кувшин вина. С другой стороны, когда удавалось заработать, гетеры старались не отказывать себе ни в чем.
Агафий Схоластик в VI веке вторит авторам афинской комедии IV века до н. э., осуждая непристойность, похоть и тягу к золоту византийских куртизанок. Образцом ему послужил Алексид, который утверждал, что «Прежде всего они обеспокоены зарабатыванием денег» (Греческая антология, V, 302; Алексид, фр. 103).
Впрочем, нередко ювелирные украшения были единственным богатством проститутки. Когда в 539 году жители Эдессы решил выкупить своих сограждан, которых держали в заключении персы, гетеры отдали на этой благое дело свои драгоценности, поскольку денег у них не было (Прокопий. Война с персами, 11,13.4).
Актрисы
К проституции в моральном отношении приравнивалось актерство и вообще выступления на публичных зрелищах.
К женщинам, чья деятельность предполагала торговлю своим телом, относились мимические актрисы (поэтому среди названий публичных домов было и такое — «мимарий»), музыкантши (флейтистки и арфистки), танцовщицы, певицы на свадьбах и прочих торжествах. Авва Памво в Александрии увидел танцующую женщину и заплакал — по поводу ее душевной гибели и своего несовершенства, ибо он не мог угодить Богу так, как она угождает бесстыдным людям (Великий патерик, III, 42).
В частной жизни актрисы отличались легкостью поведения. И для Иоанна Златоуста, и для Прокопия слова «актриса» и «блудница» — синонимы. Театр считался школой разврата со «скопищем распутных женщин» (Иоанн Златоуст. Против иудеев). На связи с актрисами общество смотрело спокойно, и нередко их содержали знатные лица, благодаря чему некоторые актрисы приобретали большое богатство. Так, «первая из антиохийских танцовщиц сидела на иноходце, красуясь пышным своим нарядом, так что всюду сверкало на ней только золото, жемчуга и драгоценные каменья, а нагота ног была украшена перлами. Пышная толпа слуг и служанок в дорогих одеждах и золотых ожерельях сопровождала ее… Женщина ехала с открытым лицом столь бесстыдно, что покрывало у нее было наброшено на плечи, а не на голову» (Раскаяние св. Пелагии).
Актрисы в Ранней Византии участвовали и в чисто античных сатировско-дионисических пирах со всеми атрибутами дионисийского культа (Палладий. Диалог с Феодором, XV). Бывали на этих пирах и некоторые видные придворные (например, трибун евнух Виктор).
Наряд актрис отличался большой откровенностью, их жесты и движения откровенно провоцировали мужчин. Об этом с негодованием пишет Иоанн Златоуст: «Когда ты уходишь, в душе у тебя остаются ее слова, одежды, взгляды, походка, стройность, ловкость, обнаженное тело, и ты уходишь, получив множество ран. Не отсюда ли беспорядки в доме? Не отсюда ли погибель целомудрия? Не отсюда ли брани и ссоры? Когда ты, занятый и плененный ею, приходишь домой, то и жена тебе кажется менее приятной, и дети — более надоедливыми… Причина же этого в том, что ты возвращаешься домой не один, но приводишь с собою блудницу, входящую не явно и открыто — что было бы более сносно, потому что жена скоро выгнала бы ее, — но сидящую в твоей душе и в сознании и воспламеняющую душу вавилонским и даже более сильным огнем» (Беседа против оставивших церковь и ушедших на конские ристалища и зрелища, 3).
Заметим, что, в отличие от Рима начала империи, где блудницы по закону должны были носить мужскую тогу, дабы отличаться от «приличных» женщин (Гораций. Сатиры, I, 2, 63), и средневековой Западной Европы, где проститутки последовательно изображались в полосатых платьях (причем сходный костюм должны были носить прокаженные и еретики), гетеры в Ранней Византии не имели на этот счет никаких предписаний и одевались, кто во что горазд.
