Над Среднедунайской равниной, в котловине которой располагалось самое крупное в Центральной Европе озеро, нависла беззвездная, плотная, как одеяло, ночь. Она была бы еще и душной, если бы не реявший над водою ветерок. Он остудил голову Максимова, разгоряченную недавним столкновением на берегу и нежданным спасением, пришедшим оттуда, откуда его меньше всего можно было ожидать. На борту амфибии нашлась весьма кстати бутылка первоклассного бурбона, изготовленного по методу Джеймса Кроу. Этот напиток поспособствовал расслаблению нервной системы и прояснению ума.
В окружающей машину мгле не видно было ни зги, но сама палуба была слабо освещена искрами, вырывавшимися из топки, куда периодически подбрасывались куски антрацита, да фосфорическими циферблатами приборов. Прислонившись спиной к горячей дымовой трубе, Максимов сделал еще один глоток огненной влаги из горлышка толстостенной бутылки и задал вопрос, который давно вертелся на языке и на который Грин не спешил отвечать:
– Вы не собирались сопровождать меня… Откуда же вы здесь взялись?
Грин покряхтел, помедлил, проверил показания манометра и только потом отозвался:
– Я помнил, что говорилось в записке, которую вы мне показывали. «Вашу супругу увезли в Венгрию». Я знал ваш маршрут, мы с вами вместе его разрабатывали… Когда в моем распоряжении оказалось это чудо техники, догнать вас было не так сложно. Я, правда, не имел представления о том, в какую конкретно часть страны вас занесет, но, добравшись до Балатона, надумал искупать мою запылившуюся лошадку… я гнал ее в основном посуху, а ей, как и любой амфибии, требуется иногда поплавать в воде… Тут-то я и услышал вашу перебранку с туземцами на берегу.
Непривычно вел себя мистер Грин. Куда девались его плоские американские шуточки, его зубоскальство и его самолюбование? Маска грубоватого янки была сброшена, перед Максимовым предстал человек в меру серьезный и при этом склонный к иронии, которая, однако ж, не казалась естественной – скорее, он пользовался ею, дабы скрыть внутреннее напряжение. Его словно бы тяготил некий груз, от которого он жаждал избавиться, но никак не решался.
– Все это понятно, – отмахнулся Максимов, успевший самостоятельно сложить немудреную мозаику. – Но причина? Причина? У вас были свои дела, свои планы… вы и так мне помогли, уступив ваш двухколесный драндулет… Почему же вы здесь?
Мученический выдох вырвался из груди американца.
– Рассказать? – спросил он не Максимова, а самого себя. – Вы меня, пожалуй, побьете… Ладно. О войне в Венгрии вы слышали? Прекрасно. Значит, лекцию на политические темы опустим… Если кратко, то с одной стороны имеется император Франц-Иосиф, поддерживаемый российским монархом Николаем, а с другой – революционно настроенный венгерский народ, которому надоело жить под пятой австрийцев.
– Мне это все известно, – нетерпеливо прервал Максимов, который, в отличие от Аниты, успел прочесть во Франции парочку статей о событиях в Австро-Венгерской империи. – Но вы живете за океаном – какое вам дело до всего этого?
– Не скажите… – Мистер Грин сверился с компасом и крутнул штурвал своего броненосца чуть влево. – Нынешняя пассия императора Франца – моя младшая сестра Джейн. Или, на французский манер, Жозефина. Наша матушка была француженкой, нам от нее в наследство досталась квартирка в пригороде Парижа. А Жози всю жизнь мечтала петь во Дворце Гарнье. У нее, видите ли, голос… Когда ей исполнилось восемнадцать, она села на пароход и перебралась в Европу. Великой певицы из нее не вышло – вместо Гарнье она поет в заштатном музыкальном театрике на улице Лаваль. Однажды хозяину этого заведения вздумалось отправить свою маленькую труппу на гастроли в Вену – там Жози и увидел его величество император Франц-Иосиф…
– Вы знали, что мы ехали с ним из Базеля в одном вагоне? – спросил Максимов.
– Конечно, знал. Более того, я нарочно сел в этот же вагон и выбрал место поближе к императору, чтобы не спускать с него глаз.
– Бедняга Франц! Он полагал, что путешествует инкогнито, нацепил усы и прочий маскарад, а, оказывается, о его передвижениях были осведомлены и вы, и те бандиты, что напали на нас по дороге… и, возможно, кто-нибудь еще.
– Я получил сведения от частных детективов, которых сам же нанял. После смерти наших незабвенных родителей я считаю себя ответственным за судьбу Жози. Она молода, взбалмошна, может угодить в переплет. Когда до меня дошли слухи о ее связи с императором, я понял, что добром это не кончится. Потому и приехал в Старый Свет.
– То есть ваши коммерческие дела здесь – лишь прикрытие?
– Я совместил свои личные интересы с рабочими… Но это не важно. Я хотел отыскать Жози и поговорить с ней по душам, заставить отказаться от опасного адюльтера. Но в Париже я ее не нашел – сказали, что она уволилась из театра и отбыла в неизвестном направлении. Как вы понимаете, это обеспокоило меня еще сильнее. Пришлось обратиться в Бюро расследований Видока. Эти пронырливые ребята все и выяснили. По их сведениям, Жози перебралась в Цюрих, чтобы быть поближе к своему возлюбленному.
– Забавно, – заметил Максимов. – Она жила в Цюрихе, а он ехал на свидание с ней через Базель. Немалый крюк, если считать от Вены!
– О, у них была та еще конспиративная схема! Все это для того, чтобы сбить с толку возможных соглядатаев… Встретиться они должны были в Шпрайтенбахе, именно потому его величество там и сошел. К счастью, я успел добраться до Цюриха и перехватить ветреную Жози, когда она уже собиралась лететь к своему Франки на крыльях любви.
– А почему вы так настроены против их свиданий? Пусть бы себе ваша сестрица встречалась с императором – что плохого, если она делает это по велению сердца?
– Эх, Макси… Вы не знаете самого главного. Парни из бюро Видока установили, что Жози собираются похитить.
– Кто?
– Венгерские повстанцы. Ясно, что для них она – рычаг давления на императора, чтобы заставить его признать независимость своей бывшей провинции. Мне же вовсе не улыбалось, чтобы Жози попала в руки этих дьяволов… По правде говоря, я был жутко зол на мальчишку Франца. Даже обрадовался, когда вы сцепились с ним в вагоне. Я с первого взгляда определил, что вы – опытный дуэлист и, следовательно, пристрелите его в два счета… Но потом мне стало стыдно. В конце концов, все мы были юными и влюбчивыми. А когда я увидел императора в бою… там, на железной дороге… он даже стал мне симпатичен. Нет, я вовсе не желаю ему гибели, пусть правит еще сто лет. Или хотя бы семьдесят.
– Ваши чувства понятны, – сказал Максимов, мысленно примерив ситуацию на себя и решив, что, наверное, поступил бы так же. – Однако вы не ответили на вопрос, почему поехали вслед за мной в Венгрию.
– Я на него и отвечаю… – Грин замешкался, зачем-то протер и без того чистое стекло, прикрывавшее циферблат компаса, выждал немного, звучно выдохнул. – Ничего не поделаешь: сказал Эй, надо говорить и Би… Когда я увидел вашу супругу, Макси, меня будто озарило! Она чем-то похожа на Жози – такая же смуглая, невысокого роста… Я знал, что Жози собираются похитить неподалеку от Гроссмюнстера, когда она выйдет из лавки, в которой заказала себе платье по собственноручным эскизам…
