Даже крики людей снизу, заглушавшие двигатель коптербота, оставляли ее равнодушной. Всего несколько минут назад жители были уверены в своем месте в мире. Никто не думал о смерти. Пока трагедия не коснулась лично каждого.
– Лодку нашли, – услышала девушка свой голос.
– Где? – спросил Актиниум.
Она знала, что он спросит. Этот юноша, истекавшей кровью ради Силии, плевал на свое благополучие, совсем как Кейси, которую оно тоже больше не волновало.
– Материк-660.
Она назвала координаты острова.
IIII IIII I
– А ЭТО, – ГОВОРЮ Я, ЗАВЕРШАЯ тур по острову, – хребет.
Мы стоим под его длинной тенью. У меня правило – никогда не перелезать через скалу после заката. Так что поиск деталей для новой лодки может подождать. Мое достижение на сегодня? Умиротворение парня, что стоит рядом.
Он в свитере и слишком коротких для него штанах-карго. Вскидывает голову, отбросив волосы назад.
– Ты действительно забираешься на эту штуку?
– Иногда через день.
– Зачем?
Спрашивает так, будто я умалишенная, что не удивляет. Скала действительно кажется невероятно крутой в сгущающихся сумерках. Даже взгляд на нее возрождает боль в плечах, воспоминания о растянутых сухожилиях и вывихнутых суставах.
Однажды я видела кадры-вспышки своей жизни перед глазами, когда свалилась, добравшись почти до середины горы. Я не преувеличиваю. Даже слышала треск черепа до того, как потерять сознание, и подумала тогда: «Все, наступил конец». До сих пор не знаю, как удалось прийти в себя. Убийственная мигрень разрывала голову, но своих мозгов на земле не обнаружила. Страх застывает в жилах при мысли о том, чтобы все повторить снова.
Но судьба – остаться на острове, навсегда разлучившись с Кей, – хуже смерти. Отворачиваюсь от горы и ее внушительной высоты и иду назад к берегу.
– Я ищу сестру.
Резкие порывы морского бриза, соленого и холодного, шуршат в редких кустарниках, цепляющихся за скалы, собирают рябь на лужах с дождевой водой.
– Мне показалось, ты говорила, что остров заброшен.
– Так и есть.
– Тогда где твоя сестра?
Он плетется сзади. Подождать? Улитка! Не хочется тормозить из-за него.
– Там, – киваю на ходу. – Где-то за морем.
На земле сланец постепенно превращается в гравий, а гравий – в песок. Остров достаточно мал. Если постараться, то можно услышать шум волн, бьющихся о берег.
– Откуда ты знаешь? – спрашивает мой гость.
Оказалось, он не смешной и не ироничный. Теперь, оправившись от смертельного страха, даже начинает раздражать.
– Где еще ей быть, если здесь ее тоже нет?
Решительно наступаю прямо в лужу, разбрызгивая дождевую воду.
– Она может быть мертва.
Останавливаюсь. Ветер стих. Остров безмолвный, мертвый. Я даже океана больше не слышу.
– Она не умерла.
– Откуда ты знаешь? – повторяет он, наконец догоняя меня.
Парень совсем запыхался. От этого его голос еще более красив, а глаза, в единственно доступном для меня оттенке серого, блестят от эмоций. Думаю, беспокойством. Я и возмущена, и тронута: спрашивает, потому что ему не все равно. Его вопросы законны и важны. Только я не могу их слышать.
Откуда ты знаешь?
У меня нет ни доказательств, ни фактов. Только вера в сердце, надежда, которая цветет в одни дни больше, в другие – меньше. Живое существо, которое я должна защищать любой ценой. Отвожу от парня глаза.
– Просто знаю.
– Итак, этот хребет, – он старается идти в ногу.
Замедлить шаг? Но я назло ускоряю его. Сумерки окутывают остров, затемняя камни под ногами.
– А что на другой стороне?
Мы достигаем небольшого сланцевого рифа. В отличие от хребта его не нужно обходить.
– Детали для лодок.
– Ты, – он делает усилие, перелезая через риф позади меня, – строишь их?
– Нет. Арендую в пляжном магазине.
– Тебе удалось добраться до другой суши? – продолжает, то ли игнорируя мой сарказм, то ли не замечая его.
«Что из двух? – я не понимаю. – Джоули, неужели теряю сноровку?»
– Что, если там ничего нет?
Вопрос обжег, словно холодный ветер.
– Почему так говоришь? – резко выдыхаю я. – Ты что-то помнишь?
Скалы уменьшаются в размерах. Мы отходим от них на приличное расстояние. Они вырисовываются, отбрасывая тени. Земля, обычно гладкая, кажется, испещренной поверхностью другой планеты.
– Нет, – искренно признается парень.
– Послушай, милый. – Мы, наконец, добрались до гравия. В слабом свете виднеется задняя часть дома М.М. – Не знаю, кто ты и откуда. Но все эти годы я прекрасно справлялась одна. Я собираюсь убраться с этого острова и не жду от тебя помощи. Не разрушай мою веру. Это все, о чем я прошу.
– Твоя вера.
– Ага.
– …может убить тебя, – заканчивает он.
– Мне не привыкать, – отвечаю, не останавливаясь.
Мы молчим до конца прогулки.
* * *
На ужин одуванчики и восьмиконечные листья дерева – не лучшее блюдо для ознакомительной островной кухни. Мой гость, скривившись, крутит их на тарелке.
– Ты смогла выжить, питаясь этим?
– Нет.
– Тогда что ты обычно ешь?
– Печенье из таро.
– Где оно?
– Растворилось в море.
– Как?
Я кладу на стол вилку М.М. Беседа всегда так утомительна?
– Забрала все печенье, что вырастила, когда поплыла на поиски сестры. Но мы попали в шторм.
– Мы?
– Хьюберт и я.
– Хьюберт?
– Его больше нет.
Молчание.
Снова беру вилку, но не ем. Живот урчит. Без сомнения – несварение желудка. Жду, когда парень продолжит изрыгать вопросы. Жду его скептицизм и недоверие.
– Таро, – произносит он, – осталось что-нибудь?
Наконец-то. Вопрос, ответ на который растет на заднем дворе М.М. Встаю с места.
– Давай посмотрим.
Мы выходим на крыльцо. Такую ночь я люблю. Бесконечную. Спокойную. Луна белая, как солнце, а небо приобретает более насыщенный оттенок серого, чем днем. Дни тоже люблю. Но ночами, наблюдая за серебристым пляжем и водой, похожей на вулканическое стекло, я, неспособная различать цвета, чувствую себя менее обделенной.
