С деревянных мостков причала раздался хриплый рычащий голос:
– Хе-х! А ведь некоторые еще меня называют зверем!
Мореплаватель в сиреневом плаще перевел взгляд на говорившего. В тени корабля стоял широкоплечий мускулистый здоровяк, кутавшийся от ночной прохлады и речной влаги в красивую шкуру с серебристым мехом. У него были спутанные, цвета воронова крыла волосы, не увязанные вместе в хвост, как положено по обычаю орков, а свободно спадающие на плечи. Уши его оттягивали несколько увесистых золотых колец – подарок союзных султанов, а на шее красовалось ожерелье из клыков волка, подношение старшего шамана. Опираясь на двухстороннюю руническую секиру, степной житель глядел прямо в глаза благородного восточного мореплавателя.
– Отбирай жизни у врага – и ты зверь, – прорычал орк. – Отбирай у своих собратьев – и будешь достоин именоваться высшим. Вы ведь себя именно такими считаете, люди?
– Он не собрат мне, – сильным и уверенным тоном ответил приплывший господин. – Геричи – рабы от рождения и существуют в песках лишь для служения нам, асарам!
– Людская гордость хуже терновника под ногами! – На лице орка застыло каменное выражение. – З’архи также рождены рабами, но каждый из них может отвоевать себе свободу.
Снисходительно улыбнувшись, мореплаватель спустился по дощатому трапу на причал и хлопнул по плечу огромного носителя серебристой шкуры.
– Давно не виделись, друг... Я скучал по тебе и успел позабыть, что ты горазд на унылые и утомительные нравоучения. Но вот по чему я нисколько не скучал, так это по алому свету над городом. – Асар, прищурившись, поднял глаза к небу, наблюдая за низкими тучами с кроваво-красным подолом.
– Алая луна взошла над Сайм-Ар-Х’ананом, – согласился орк. – Шаманы празднуют сегодня день Первого Зверя.
– Насколько я помню, здесь постоянно витает алый пепел, – усмехнулся асар. – Ваши шаманы всегда хоть что-то да празднуют.
Обернувшись, он кивнул надсмотрщику. Тот взмахнул плетью и закричал:
– Все в трюмы, крысы! Кандалы и цепи не забудьте... и ящерицу эту посреди палубы тоже! Вперед!
Бедные геричи, не открывая глаз, на ощупь поползли к люкам трюмов.
– Давно ли ты стал таким, Кариф? Давно заковал в металл сердце? – Здоровяк прищурился и зашагал по настилу причала к берегу. – Помнится, благороднее и честнее тебя не было никого из ваших. Ныне же ты просто забиваешь до полусмерти безоружного раба лишь за то, что он одним глазком глянул на твою... рраагх... светлость.
– Я плыл из порта Эгины под именем Селима, купца из Ан-Хара. – Шагая рядом, Кариф глядел себе под ноги. Доски набережной сменились песком улицы. – Корабль этот не мой, и я не совсем честным способом одолжил его, выдав себя за несчастного купца, да примет его душу пустыня. Рабы не должны были меня узнать. Ты ведь слыхал, друг мой Грышган, что султан и его... – он многозначительно запнулся, – ближайший совет объявили на меня охоту?
– Да, рог тура мне в бок! – осклабился Верховный Вождь степного народа. – «Необоримые» приходили к оркам! Они требовали от меня... – он ткнул себе когтистым пальцем в грудь, – от меня, слышишь, Кариф, чтобы я чью-то там голову преподносил им на блюде! И это сейчас, после всех моих неудач! Чтобы защитить свою честь, я сказал, что если «Необоримые» не уберутся из моего города до заката, я выкину их трупы в реку или скормлю волкам на арене Топора. Вожди Кахерона и так в ярости! Они рычат мне, что я упал... выпал... пррроклятье, как это у вас говорится?
– Провалился, – подсказал Кариф.
– Да, разразите меня духи, пррровалился! – заревел Грышган. – Они смеют мне угрожать, они давно пытаются занять мое место, но сейчас... Каждому сердце вырву!
– Ты не станешь этого делать, друг мой. – Кариф успокаивающе положил ладонь на плечо собеседнику. – Любой из твоих предшественников Верховных Вождей мог бы, но не ты. Ты умен, расчетлив, хитер. Ты знаешь, чем это грозит, и продумываешь свои ходы наперед. Я бы даже предположил, что ты и вовсе не орк, кабы не твои клыки. – Пустынник криво усмехнулся. – В твоем роду случайно не было асарской крови?
– Еще чего! – Грышган дернул плечом, высвободив его из пальцев друга.
Дальше шли молча, лишь орк постоянно скрипел зубами.
Что бы ни говорил асар, зеленокожий так и не понял, насколько ловко Кариф закончил разговор на болезненную для Верховного Вождя тему. Недавно орк потерпел неудачу: не принес ни одного золотого из похода и потерял множество воинов – такое его народом не прощается. Могучие племена Кахеронских степей и их вожди, каждый из которых теперь предъявлял свои права на то, чтобы встать во главе всех сынов Х’анана, люто ненавидели молодого Грышгана, которому одному из всех удалось пройти Стезею Духа и выстоять. Кариф был наслышан о поражении Ронстрада на его юго-восточной границе, но знал он и о не сбывшемся для орков захвате Даррата[1], о котором они так мечтали. Незыблемая репутация Верховного Вождя оказалась подточена, его положение пошатнулось. Орки усомнились в нем, многие вожди готовились выступить на Сайм-Ар-Х’анан, а шаманы молчали.
– Все это ничего... – прорычал Грышган, – ничего... Я им всем еще покажу. Все спляшут в пропасти, сам всех столкну в мир духов...
Они прошли мимо большого рынка скота, где продавались лучшие ездовые туры и другие, менее ценные животные: от овец и коз до волчат. Отовсюду звучали лай, рев и блеянье. Удушающий запах навоза, постоянно здесь стоящий, казалось, не смогли бы развеять даже все пустынные ветра, если бы им вдруг пришла в голову мысль объединиться и задуть сюда всем разом. Из-за шатров выглядывали огромные клетки и сараи-птичники. Скотоводы следили за порядком в своих хлевах. Подчас в небо устремлялся полный боли крик какого-нибудь животного, когда в его бок впивалось раскаленное тавро нового хозяина.
Раскинутые здесь же богатые шатры некоторых вождей Кахерона лишь еще больше наполнили злобой Грышгана. Он явственно представил себе, как впивается клыками в глотку каждому из них, как варит из ненавистных голов похлебку в котле и с наслаждением отдирает мягкое вареное мясо от костей.
Кариф глядел в другую сторону. Напротив торжища скота, если перейти через портовую дорогу, располагался огромный рынок рабов, где всегда можно было купить крепких и сильных пленников для шахт, лесопилок или просто для услужения. Что-то заставило жестокого и безжалостного пустынного убийцу отвести взгляд...
Они так и шли, пока не добрались до огромного холма, возвышавшегося в самом центре города. Там, на вершине, освещенной тремя несгораемыми факелами, стоял высокий черный обелиск, Место Явления Х’анана. В тени холма лежала самая большая в Сайм-Ар-Х’анане площадь – Логово Сорока Ребер. Именно сюда съезжались на сбор вожди всех племен Со-Лейла, когда шла дележка степей или начиналась война. Со всех сторон к площади подступали невысокие строения, возведенные из желтого камня, с пристройками из шкур животных, натянутых на деревянные каркасы. В каждом из домов была пробита дыра в крыше, откуда тонкой струйкой в небо поднимался дым очага. Топили везде – суровая степь показывала своим обитателям, что пришла осень.
