Грышган шел и не прекращал тихо ругаться по-орочьи, злобно поглядывая на большие шатры, что широким кругом стояли в центре площади. Там собрались вожди северных и западных степей, которые в одиночку не посмели бы и зыркнуть в сторону Сайм-Ар-Х’анана, а вместе и при поддержке Братьев из Кахерона теперь имеют наглость скалиться на самого Верховного Вождя. Да будь его воля, он каждого из этих стервятников и шакалов вызвал бы на поединок, но старик-шаман неизменно удерживает его от крайностей. Ни единой глотки не порвать, даже шагу не ступить без Аррн’урра!
Путники свернули в какой-то узкий проход меж домами, прошли по темному проулку и оказались напротив дверного проема, забранного алой материей. Дом Верховного Вождя принимал гостя.
Орк и асар вошли. На полу были расстелены меха, стены прятались под темно-красными полотнищами. Кровать Грышгана представляла собой гору из шкур, поднимающуюся едва ли не к самому потолку. Хозяин указал гостю на единственный предмет мебели (не считая кровати и сундуков) – грубо сколоченный стул с отломанными ножками, предназначенный, судя по всему, вовсе не для того, чтобы на нем сидеть, а для того, чтоб вымещать на нем свою злобу. Орк склонился над сложенным в центре дома очагом, пытаясь разжечь пламя.
Асар проигнорировал сломанный стул и уселся прямо на шкуры.
– Что с тобой произошло, Верховный Вождь? – прервал он молчание, глядя в широкую спину друга. Слышался только треск разламываемых сучков, при помощи которых разъяренный хозяин пытался, но никак не мог разжечь огонь. – Я тебя не узнаюó. Что за ифриты терзают твой дух?
Кариф уже подумал, что Грышган не ответит, когда плечи орка заметно задрожали. Тихий голос вождя был полон непередаваемой боли и неизбывной тоски:
– Они забрали ее, Кариф... – Он так и не обернулся от очага. – Они забрали мою Урр’ану.
– Кто – они? – не понял асар. – Вожди Кахерона? Шаманы? Кто забрал?
– Люди... – процедил сквозь сжатые зубы Грышган. – Она находится в плену в Гарбадене.
– То есть в Гортене? – уточнил Пустынник.
– Я и сказал, в Гарбадене! – Грышган яростно оскалился, полуобернувшись так, что его клыки, торчащие из-под нижней губы, недвусмысленно блеснули в свете вдруг ярко вспыхнувшего огня.
– Тише-тише, друг мой. Я понял тебя... – попытался успокоить орка асар.
– Ничего ты, к троллям, не понял! – заревел Верховный Вождь, вскакивая на ноги. – Она носила моего сына!
Да, это уже было намного серьезнее... Кариф видел, что Грышган теряет власть не только над своим народом, но и над самим собой. Кровавая ярость, неизменная черта каждого орка, одолевает его все сильнее. Скоро он возьмет эту свою секиру и в одиночку пойдет штурмовать Гортен, что приведет его только в выгребную яму – ронстрадцы считают, что большего орки не заслуживают. Асар был с ними не согласен...
– Что ты будешь делать?
– Я иду в Гарбаден! Тебе что, не ясно? – заревел на весь дом Грышган. – Или отрубить тебе твою обмотанную тряпками башку, чтобы понял?!
Крики здоровяка вместе с дымом вырывались сквозь отверстие в крыше. Снаружи послышались недоуменные возгласы орков, выбежавших из своих домов и шатров на голос вождя.
– И ты идешь со мной! Иначе изрублю твое тело на куски и скормлю их псам арены!
Пустынник весело расхохотался. Его, казалось, совсем не испугали угрозы безумного орка.
– Радует, что ты еще пока соображаешь, зеленая обезьяна, – усмехнулся Кариф и начал зубами откупоривать бутыль с брагой, которую поднял с пола. – Хорошо, что понимаешь – в одиночку тебе нипочем не дойти.
– Мы выступаем сейчас, – процедил орк, вырвав из рук гостя бутыль. – Мы идем за ней прямо сейчас...
– Нет, мы отправляемся на рассвете, – твердо сказал Кариф, отобрав у орка брагу. – Надеюсь, тебе не нужно напоминать, что Со-Лейл, кстати, дом твой родной, кишит всякой нечистью, охотящейся по ночам. А сколько золота не пожалеют твои друзья-вожди за уродливую голову Грышгана? То-то же... Потерпи, друг, ты вернешь себе свою женщину, вот только...
– Что? – Орк, казалось, успокоился.
– Мне нужно сменить внешность, погрузить товары на мулов и приготовиться к путешествию.
– Готовься, Кариф, готовься, – оскалился Грышган. – И готовься хорошо, потому что мы вырежем каждого, кто встанет у нас на пути, будь то сам главный магик Ронстрада или его щенки. Пришло время вновь подтвердить твое прозвище, Кариф.
Пустынник вздрогнул.
28 августа 652 года. Восток королевства Ронстрад. Серая равнина. МеждугорьеОни шли уже почти седмицу. Несколько мулов, груженных товарами, не торопясь, перебирали копытами. Негостеприимная равнина Со-Лейл осталась позади, но холодные ночевки посреди степи все еще продолжались. Путники перебрались по броду через одноименную реку Со-Лейл, одолели поросшие тимьяном и ковылем холмы и подошли к разрушенным башням юго-восточной оборонной цепи Ронстрада. Грышган гордо оглядывал руины, явно довольный своей работой. Кариф, посмотрев на него, лишь вздохнул – он не слишком-то любил заносчивый Ронстрад и его темных, необразованных жителей, но, в отличие от своих товарищей по ремеслу, безжалостных ловцов удачи, отнюдь не радовался виду окровавленной земли и разрушенных крепостей – благо, такого было предостаточно на его родине.
В двадцати милях севернее границы им повстречался один из ищеек Верховного Вождя, который возвращался с новыми вестями из Ронстрада. Пустынник поразился мастерству орка – издали его спокойно можно было принять за человека, обычного видавшего виды странника в зеленом капюшоне с зубчатой пелериной, коричневом кафтане и таких же штанах, заправленных в пыльные сапоги. В руке путник сжимал посох, а за плечами горбился потрепанный дорожный мешок.
– Гар’рон?! Это ты, шакалий сын?! Ты нашел ее? – Грышган ожидал своего разведчика еще тринадцать ночей назад, но тот сильно задержался.
Каждый день без вестей был для Верховного Вождя подобным каменному молоту, падающему на его сердце. И каждый закат ожидания он отмечал у себя на запястье кривым ножом. Тринадцать длинных шрамов теперь алело у него на левой руке.
Разведчик склонился в поклоне:
– Непогода и людские происки задержали меня. Мерзкие эльфы подарили королю Повелительницу, Верховный Вождь. Люди держат Повелительницу в клетке, как раба, – зло говорил ищейка, опустив голову, не в силах смотреть в разъяренные глаза предводителя. – Они издеваются над ней, клянут ее имя и род... они избивают ее и кидаются в нее камнями. Я слышал, как она звала тебя, мой вождь...
Разведчик не договорил – Грышган безумно зарычал, схватил его за горло и оторвал от земли.
– Следовало бы сожрать тебя за плохие вести, собака...
– Нет, друг, – вступился за задыхающегося беднягу Кариф. – Отпусти его, он и так сделал все, что мог. Отпусти, говорю, или дальше пойдешь без меня!
