боялся моей гибели, в тот же час ушел бы к молодой и красивой. Он много лет назад перестал видеть во мне кого-то кроме чудовища.
— Почему не сказать ему, как есть? Почему не направить его взор, как ты это сделала со мной?
Она грустно засмеялась:
— И сразу похоронить его? Он-то дракон и без меня прекрасно проживет, а я без него нет. Наш брак изначально строился не на любви, а на выгодном союзе, на перемирии между нашими расами, — Воскрешенная погладила по белым волосам мертвого мирайя. — Наш сын узнал тайны теней, потому и умер. Нашего врага не увидишь. Наш враг действует из тени. И раз врага не видно, значит, его нет. Кто увидит, того наш враг убьет.
— Но я вижу.
— Поэтому за тобой и ведется охота. Ты видишь, что скрывается в тенях, что скрывается в бездне. Видишь, кто придумал эту игру. Нам её навязали, мой мальчик. Мы созданы, чтобы созидать, а не воевать. И тебе, как и меня будут называть чудовищем. Все забудут добро и вспомнят лишь твои ошибки.
Дунгрог заметил присутствие Олега и нахмурился:
— Откуда он наблюдает за нами? Из какого времени? Кто он? Как прорвался сквозь нашу защиту?
— Я не одно тысячелетие задаю себе эти вопросы. Но взор на него меня успокаивает.
— Он всё еще не понимает?
— Нет, он понял, но не готов.
Олег попытался заговорить с ними, однако ясновидящие явно его не слышали. Дунгрог поморщился и спросил:
— Что он говорит?
— Никогда не слышала его голоса и не видела его лица. Не знаю ни какой он расы, ни какого возраста.
— Как же ты понимаешь, что он не готов?
— Я очень давно на него смотрю, — закрыла глаза Воскрешенная.
— Тогда откуда ты знаешь, что он на нашей стороне? Что это не очередная жестокая игра нашего врага?
— Всего один раз на моей памяти он вмешался, и мой сын выжил вопреки всем моим видениям и всем стараниям нашего врага. Тогда же мой сын превратился для них в карающую длань и приобрел дар страшнее, которого я не знала. Так родилось новое чудовище, которое они никак не могут погубить. Я же поняла, что от меня половину видений спрятали в тенях, куда я смотреть страшилась. С того момента я смотрю в тени и обучаю других туда смотреть. И сейчас победу у нас они вырывают не так просто как раньше…
Рядом с Олега приземлилась уже знакомая четырехкрылая девочка и с гневом провела ногой в босоножке с ромашкой по глади воды со словами:
— Нельзя так долго на них смотреть!
— Я просто хотел его понять…
— Ты и так уже его понял! Ты хотел увидеть, что в тенях! Но туда тебе сейчас смотреть нельзя! Туда смотреть сейчас можно лишь мне!
Она бесстрашно подошла к стене мертвых, которые как солдаты в карауле расступились перед ней. И тогда же Олег понял, зачем они все там стояли. Они не пускали в мир мертвых его…
Олег хотел последовать за девочкой, но его крепко руками и паучьими ногами обвила Алирая с тревожным шепотом:
— Ты оттуда не вернешься!
— Но она…
— Она может, ты — нет! Тебе нельзя следовать за ней! Она ходит туда, как к себе домой!
Девочка развернулась к ним, когда взяла за руку Дунгрога.
— Встретимся в реальности, товарищ наследник, — насмешливо сказала она.
После её слов стена мертвых встала на прежние места, закрывая ясновидящую и снова преграждая Олегу дорогу. Всё пространство объял синий огонь.
— Тише, Олег, я разделяю твой гнев, но сейчас тебе вступать в бой опасно, — прошептала Алирая.
Мальчик повернулся к призраку и уткнулся лицом ей в плечо.
Глава 3.28
В Размарале объявили траур. Каждый верон облачился в траурные серые одежды, чтобы почтить память погибшего принца. У кого имелись кровные узы, те знали, что он жив, у кого их не было, искренне оплакивали мальчика. Из-за Олега они его перестали чувствовать. Веронов не занимал вопрос сделки с высшим порядком, хотя её приписали народному совету Вэндэйра.
Со всех телеканалов открытых миров веронов обвиняли в том, что они решили через высший порядок отомстить за гибель их стража. Вызывали в совет магов для дачи показаний. Верхушку совета магов ответ Вэндэйра устроил, а вот остальных — нет.
Во многих мирах Далака называли бездушным монстром. В какой-то момент журналисты достали хранителя вопросами, и он высказался прямо в камеру:
— Кажется, все забывают, что мой дар работает как отражение! И если кто-то умер от моего дара, значит, он напал первым! Может, вы хоть раз мозги включите и задумаетесь, кого вы защищаете⁈ Почему каждое столетие, я должен вам это разжевывать⁈ Сложно запомнить⁈
Его высказывание лишь сильнее разожгло недовольство. Слова Далака начали опровергать и доказывать, что погибли добропорядочные граждане, которые не то, что маленького мальчика не убили бы, но и мухи не обидели. У многих убитых возвратом зла была кристально чистая биография, а Далак зарекомендовал себя как безжалостный убийца еще с давних времен. И возникал закономерный вопрос, кому больше веры?
Сидя в кабинете брата прямо на письмах от Керша, Генлий смотрел телешоу с якобы политическими экспертами и курил с отпечатавшейся мыслью на лице: «какие непроходимые идиоты».
— Мирайя не лгут, это все знают, — встал рядом с дядей Амрон. — Почему они пытаются его очернить? Он же сказал правду.
— Правда никого не волнует, — выдохнул дым через ноздри Генлий, — большинство населения открытых миров имеют неправильное представление о мирайя и об их способностях, впрочем, как и о вашей расе и о расе демонов. Иначе откуда столько идиотов, которые вещают на каждом углу: «демоны — наши друзья, впустите их в ваши дома и отдайте им своих детей». Даже не все высшие видят тьму и свет, а эти так и подавно не способны отличить черное от белого, поэтому и вести их в заблуждение очень просто. По сути, мы наблюдаем информационную войну и на этом фронте вы пока проигрываете. Не сомневаюсь, все кто высказывается против Далака на прикорме у ваших врагов, они знают, как надо красиво и правдоподобно лгать.
— Но как можно верить демонам? Они же нападают и опустошают миры, а мирайя защищают и наполняют. Это же ведь очевидные вещи.
— А как мы соблазняем новых каралий? — дядя взял одно из писем Керша и вытер им нос, комкая и выбрасывая в окно, где мусор поймала лиана. — Вот все знают, что дололы притворяются влюбленными. Открой любую статью о нас и первый же заголовок будет о
