стервятники могут… истинные… настоящие стервятники! Хе-хе, ну валяй. Думаешь, молить о пощаде буду? Пошел ты! Ты всё равно сдохнешь, и никто никогда не согреет тебя и не полюбит, ты очередной бездушный выродок! Ты никто! Ты фальшивка! Пустышка!
***
Ноль. Всё затихло, даже каменный гигант, в чьём чреве происходило сражение, замолк. Он более не двигался, позволяя пыли и смерти спокойно осесть. Сырник вытер кровь с лица и посмотрел на человека. Балдур всё еще не отрывал взгляда от размазанными по полу крови и мозгам. Он не отрывал глаз, так как он и не смотрел никуда. Нависла тишина, разорвать которую не смог бы даже самый искусный клинок. Иллюзия тьмы рассеялась полностью, открывая перед собой огромный зал, среди которого гулял свежий горный ветерок. Он врезался в сознание головокружительным и одурманивающим запахом. Выход был уже близок, на расстоянии вытянутой руки, но вдруг раздался голос. Голос, который решит всё, голос, рожденный из самой утробы каменной темницы. Голос, что смертельно пропел.
— Здравствуй, Балдур.
Глава 58
58
Как легко оказаться в пучине собственных мыслей, попросту забыв обо всём. И наслаждаясь запахом свежего воздуха, оградиться от окружающего мира, закрывшись в своём маленьком мирке, где всё происходит именно так, как хочется нам. Луна стояла высоко в зените и нежилась своим отражением в беспечной глади воды. Чириканье птиц, сменилось редким завыванием, что доносилось откуда-то издалека, и иногда сменялось отрывистыми щелчками.
Малейшие, едва различимые приливы небольшого озерца, оставляли тёмные следы на сырой и холодной земле. Высокая трава приятно ласкала щеки и задиристо щекотала нос. Одно одинокое облако в форме гор далекого востока Бролиска, где тот сходился с соседствующими землями давних соседей, позволило себе на несколько секунд оказаться возле небесного диска. Оно махнуло рукой в приветственном знаке, будто здороваясь со старым знакомым и отправилось восвояси.
— Болит? — раздался женский голос.
— Нет, — ответил мужчина. — Почти уже прошло.
— Сильно болело? Долго?
— Не будем об этом. Лучше расскажи, как всё прошло?
— А что рассказывать? — она легла рядом, задумчиво всматриваясь в ночные звезды. — Классический монолог, пару колких замечаний, взгляд полный укора. Перечень всё тех же имен, с кем я должна сходить куда-то. Про себя услышать хочешь?
— А стоит?
— В этот раз я тебя пожалею, Луна чересчур красива, не хочу спугнуть.
— Послушай, — произнес он, с нотками нерешимости в горле. — Я тебя никогда не спрашивал, но всё же. Не отвечай на мой вопрос, если не хочешь, я пойму.
— Не знаю, — опередила она его. — Есть такие вещи, которые и тысячами слов не выразить полностью. Всегда останется нечто, что будет добавить, в то время как другое придётся убрать. Составить полноценный ответ, описать всё составляющие своего душевного состояния, как собрать старую добрую мозаику. Вроде бы как собираешь, картина складывается полная, но всегда какой-то части не хватает, и ищи её повсюду. Понимаешь?
— Понимаю, — усмехнулся он, однако в его жесте не было ни издевки, ни насмешки. Он действительно понимал или хотел думать, что понимает.
— Вот как эта луна. Как бы ты её описал? Стал ли называть полной? Быть может ослепительной? А что насчёт второго небесного тела, прямо за ней? Столь огромного, что вот-вот сорвется и упадет нам на головы. Пугающий? Внушительный? Загадочный? Земли богов, как некоторые это называют.
Он помолчал некоторое время, задумываясь над ответом. Она была в чём-то права, даже больше, чем просто в чём-то. Как описать дуновение ветра? Мы его чувствуем. Ощущаем кожей, вдыхаем носом, осознаем разумом, но вот какие слова подобрать, чтобы с полной уверенностью рассказать собеседнику, что никогда не ощущал прикосновение ветра на своём лице? Через некоторое время, он попросту сдался и коротко ответил:
— Да никак, взял бы увеличительное стекло и пошел бы жечь муравьёв.
Она рассмеялась. Ему было приятно, что в такой ситуации, он был всё еще способен зажечь улыбку на её губах.
— Я серьезно, — сквозь смех
