Во дворце его встретили как ни в чем не бывало. Даже бледности почти не осталось. Акме неотступно вышагивала рядом с ним гордой львицей, внимательно следя за реакцией окружающих, поглядывая на мужа с опаской — больно ли ему, оправился ли он?
Гаральд собирался взять с собой своих самых верных атийцев, которые добровольно согласились сопровождать его. Их было всего двадцать, но когда Акме запротестовала, он шепотом сообщил, что на левом берегу Ардана его будут ждать еще полсотни атийцев, около сотни карнеоласцев и столько же нодримцев, выделенных для Лорена королем Его Величеством Густаво.
— Карнеоласы, нодримцы, атийцы сражались бок о бок всю историю, — тихо заметил король Карнеоласа в кабинете герцога Атии.
После разговора с Наилем о трех путях в Авалар Акме посоветовала мужу не плыть Морем, и он, посоветовавшись с обоими королями и Лореном, решил, что путь их пройдет через форт Шамалла.
— А если Морем? — осведомился Лорен.
— Морю я доверяю еще меньше, нежели горам, — ответил Гаральд.
— Верно, — кивнул Руфин Кицвилан, собравшийся ехать за дочерью Сагрией с герцогом и целителем. — Я Морю не доверяю. К тому же, если мы поплывем Морем, существует риск столкнуться с шамширцами из Зараколахона, которые кочуют со всей своею могучей армией. Поговаривают, у них появились союзники в Заземелье, и они вовсю осваивают мореплавание.
— Весьма ценный союзник, — оценил Лорен.
— Ценный? — воскликнул Гаральд. — Даже если Шамшир завоюет весь Зараколахон и пойдет войной на Акидию, с ним не стоит связываться. Ценный, но опасный и крайне свирепый.
— Отчего же? — задумался Арнил. — С такими следует дружить, но не воевать.
— Сначала укроти Шамщир, владыка! — с усмешкой воскликнул Лорен. — Потом будем говорить о союзе.
— Жаль, что с нами нет какого-нибудь фавна, — задумчиво проговорил Кицвилан. — Полагаю, отряд приняли только из-за того, что среди них был фавн.
— Хватит с нас фавнов! — фыркнул герцог. — Провидица, Цесперий, эта загадочная царица Атаргата, которая нам нужна и которую увезли из Авалара… Обойдёмся без фавнов. Живее будем…
Герцог заявил во всеуслышание, что в путь они отправятся только через пять дней, ибо ему следовало отвезти герцогиню в Атию и объявить своим министрам, что Акме Алистер отныне единственный хранитель Атии.
Но это он уже сделал, пока Акме была в Кеосе, и на самом же деле покидал Карнеолас уже следующей ночью, чтобы сбить предполагаемых врагов со следа. Акме потеряла сон и лежала на постели с широко открытыми глазами, обнимая мужа, целуя его, шепча ему нежные слова даже тогда, когда он проваливался в короткий сон, а потом вновь просыпался и отдавал ей всю свою исступленную любовь, на которую только был способен.
Когда небо окрасили первые оттенки серого рассвета, Акме услышала глухие рыдания и высокий голос, что-то беспорядочно выкрикивавший. За стеной был тайный проход в парк, затем покои, которые обычно предназначались Лорену, когда он гостил в Кеосе.
Шум усилился. Лорен что-то приглушенно говорил, но женский голос не унимался.
«Плио», — подумала Акме и решила проверить, не нужна ли брату помощь.
Герцогиня нежно поцеловала мужа, надела сорочку на обнаженное тело, сверху — халат, выскользнула в холодный коридор и постучала в следующую дверь. Крики прекратились.
— Кто там? — резко спросил Целитель.
— Я, Лорен.
Он открыл дверь, и Акме вошла в его покои, фыркнув:
— Сейчас же прекратите скандалить! Вас слышно во всем дворце!
Принцесса Нодрима, одетая по-дорожному, стояла у окна и плакала. Услышав голос Акме, она обернулась и прорычала:
— Ты всё знала! Ты всё знала и не написала мне ни строчки! Мой сын в такой опасности, а муж собирается умчаться в то пекло, где погиб принц, ранили Акила и увезли твоих дочерей! Хотя бы жена Густаво, королева, не стала предавать меня так, как вы, оба! Она рассказала мне всё сразу, как я приехала.
— Акме молчанием своим сделала правильный выбор! — рявкнул Лорен. — Ибо теперь ты узнала и хочешь поехать с нами. Как я и ожидал. Но ты должна оставаться здесь, с нашей дочерью!
— Адиль и Гаспар останутся с Густаво! — упрямо прокричала та. — А я должна с мужем идти за сыном!
— Грядет война, Плио, — тихо проговорила Акме, у которой тоже разрывалось сердце от обещания своего остаться. — Густаво должен будет встать на защиту главного своего дитя — Нодрима. Ему будет не до племянницы. А Адиль нужно куда более бдительное внимание.
Плио, вся красная от слез, возмущения и горя, прищурено поглядела на Акме и прошипела:
— Ты заставляешь меня остаться. Но неужто ты сама останешься, пока муж твой будет?..
— Я останусь, — твердо ответила Акме. — Я не могу оставить сына. Если с отрядом… — она сглотнула. — … в Заземелье что-то случится, у него останется хотя бы мать.
Плио потрясенно глядела на неё. После принцесса вдруг обессилено упала в кресло, закрыла лицо руками и тихо заплакала.
Раздался стук, и Лорен насторожено спросил:
— Кто там?
— Гаральд, — послышалось из-за двери, и в покои Лорена вошел герцог Атии, запахнувшись халатом.
Оглядывая собравшихся долю секунды, он сразу всё понял.
— Ах, Гаральд! — страдальчески воскликнула Плио. — Как можешь ты оставить жену и сына?!
— Я буду в Заземелье, и душу мою будет греть осознание того, что она с моим сыном, далеко от того гадюшника, — вздохнул герцог, поглядев на Акме с такой печалью и любовью, что зашлось сердце.
— Плио, — прошептал Лорен, подойдя к жене и обняв ее. — Ты и Акме, вы должны держаться вместе. Ради нас. Пока мы знаем, что вы вместе, нам будет спокойнее.
— Рианоры! — с какой-то ненавистью выдохнула Плио. — Всю жизнь мы с Гаральдом должны страдать из-за того, что вы Рианоры! Зачем же я приехала в Кеос двадцать лет назад и увидела тебя?! Зачем только я тебя встретила?! Я так люблю тебя, Лорен!..
Гаральд взял Акме за руку, и они тихо покинули чужие покои. Дальше Лорен справится сам.
Когда Карнеолас накрыла тьма, два короля, кронпринц, принцесса Плио, Лорен, Гаральд, Акме, Руфин Кицвилан и Реция вышли из дворца в парк по потайному ходу, где их уже ждали вооруженные
