голос его задрожал.
– Но ты можешь быть моим оберегом. Если ты захочешь жить так, если сможешь. Ты хочешь этого? Одно твоё слово – и всё сбудется.
– Амма мо омморума.
– Что это значит? – рассмеялась Агния.
– Это значит: «Я твой оберег», – робко улыбнулся Астра. – Алатар перевёл для меня когда-то, а я запомнил.
– Сумасшедший, – в неге закрыла она глаза и откинула голову назад, засмеявшись ещё громче. – Про Репрева не думай, я поговорю с ним по душам, но чуть позже. Если что, я его не люблю тоже. Вот такая вот я… неправильная.
– Нет, не говори так! Никакая ты не неправильная, а самая что ни на есть правильная! Ты – мой тигрёнок, – Астра полез обниматься, но Агния отстранилась.
– Обниматься не будем – ты обляпаешься. И никаких «тигрят». Я почему-то сразу вспоминаю Алатара, и на душе становится грустно. Докрашивай скорее, и пошли пить чай – мёрзло.
– Можно хотя бы поцелую? – всё так же робко спросил Астра.
– Ты мне больше нравился, когда не спрашивал разрешения, как тогда, на поле, – сказала она и потянулась к нему, чтобы почувствовать его тёплые губы.
– Только, – тяжело дышал Астра, его глаза, минуту назад сиявшие счастьем, потухли. – Только не говори пока ничего Репреву. Не хочу, чтобы он расстраивался.
– Почему-то мне кажется, что ему сейчас немного не до этого. Никогда прежде не видела его таким… Тихий. Молчит. Не язвит. Как будто его подменили.
– Да нет, он всё тот же Репрев, только под три метра ростом. Я думаю, – Астра вздохнул, – я думаю, он изменился только ради тебя. А мы поступаем с ним несправедливо. Но уверяю, внутри – каким он был, таким и остался, у него те же глаза. По ним я его и узнал.
– Да, те же, – согласилась Агния. – И я тоже узнала его по глазам.
– Я ещё хочу коё о чём тебя спросить, – не знал, как подступить, Астра. – Может быть, тебе будет неприятен это вопрос…
– Почему я бросилась за ним? – быстро догадалась она. – Я растерялась: кого спасать первым, а главное – как. Вот и всё. Какое бы решение ни приняла, всё равно бы потом пожалела. Пыталась вернуться к вам, но… потерялась.
– Алатар пытался защитить меня, у него было проклятие крови, Бримо – неуправляемый гнев, проклятие всех бенгардийских тигров. Репрев сидел на мне, вцепившись зубами в плечо. А потом Алатар отрубил Репреву хвост…
Агния повернулась к Астре спиной и схватилась за волосы, на мгновение ему показалось, что она была готова разрыдаться, но послышался твёрдый голос:
– Но теперь-то у него какой хвост, видел?.. Давай заканчивай, а то мы заболтались, а нас уже наверняка заждались. Сзади шрамов должно быть не меньше, чем спереди.
– Обещаю, когда всё закончится, мы разопьём с тобой бутылочку пентагонирисового нектара, – утешающее сказал Астра.
– Нет, – покачала она головой. – Больше никакого нектара. И никакого кальяна.
Агния вышла к остальным из-за спины Астры, и они оба встали в дверном проходе.
– Вот если б от носа до хвоста измазалась в гуталине… Мы, пантеры, куда красивее тигров. Но нам всё равно не переплюнуть тебя, милая, – прохрипел Орион, соблазнительно подмигнув. – Представьте себе мир, в котором тебя бы судили по цвету шерсти? Чушь какая-то!
– Ты хочешь, чтобы меня теперь до конца дней совесть мучила, да? – пробурчал Репрев, глядя на Агнию.
– Даже в мыслях не было, – легко ответила она и важно заявила: – Дань памяти, только и всего.
И тоже села за стол. К ней присел Астра.
– Что ж, придётся мне ходить в нечищеных сапогах, – вздохнул, цокнув языком, Орион. – Красота требует жертв.
Репрев, не спрашивая и уже предугадывая жёсткий отказ, сделал из нищенской робы Агнии её любимое васильковое платье с полоской ткани, делящей его вертикально пополам. Только теперь он сумел прочесть в закорючках бенгардийскую вязь: «О, Бенгардия, моя бедная Бенгардия». И он разглядывал эту строчку из бенгардийского гимна, как эпитафию, пока Агния не вырвалась из-под его глубокомысленного взора, взбесившего её, сердито скатав морщинки на переносице и вздёрнув подол.
– Мы должны вернуться на базу Цингулона, – сразу перешла к сути Агния.
– Чего?! Да ни в жизнь! – Орион встал, уперевшись кулаками об стол. – Никакого Цингулона! Вы себя видели? Одна в тигрицу красится, а на вид – что разделочная доска, не обижайся только, милая, что правду-матку рублю, – какой уродился, – Агния, чернее тучи, испепеляла Ориона взглядом. Астра надул губы. Но Орион продолжал: – И тощая, как доска, ко всему прочему, – вон, все кости выпирают. Другой – только недавно силами полуартифекса излечился от неизлечимой болезни, чуть не лишившись руки. И тоже худой, но уже в полдоски, и тоже разделочной, потому что весь побитый – живого места нет! Третий – полуартифекс, у которого из сил сейчас одно – это подняться с постели. Даже если вы, ребятки, сунете свои носы к Цингулону – вы только облегчите ему задачу.
– Ты не с нами? – зло спросила Агния. – Ну и не надо – справимся без тебя! Продолжай гнить в своей землянке вместе со своей вонючей мятой!
– Да с вами я, с вами, – проурчал Орион. – Но сначала, я считаю, нужно зализать раны, а потом уже идти в бой.
– Я согласен с Агнией, – сказал Репрев. – Мы не можем сидеть сложа руки. Прятаться – значит, просто ждать своей участи, а скрываться вечность невозможно. Рано или поздно отряд вычислит нас. А бросить умирать наших братьев и сестёр мы не можем. И, Орион, Коридор даёт мне силы, так что я могу больше, чем встать с кровати.
– Я и не говорю про вечность – что это за категория такая! – проворчал феликефал. – Хотя бы месяцок.
– Нет у нас столько времени! – воскликнул Репрев. – Действовать будем сейчас же. А цель одна: освободить заключённых, вывести их в целости и сохранности, всех до единого, и чтобы ни один волосок не упал с их голов. Я всё устрою. Но помним: без жертв и кровопролития. С этой минуты мы – миротворцы.
– Без жертв и кровопролития, – выдохнул Астра. – Ты это лучше отрядовцам расскажи.
– Ты это от Алатара поднабрался: миротворцы? – ехидно заметила Агния и спросила: – Ты придумал, миротворец, куда мы переправим освобождённых кинокефалов?
– Может быть, сразу в Кабинет? – предложил Астра.
– Мысль дельная, – призадумался Репрев, положив подбородок на кулак. – Но можем ли мы доверять Кабинету? Я уже не понимаю, кто враг, а кто – друг.
– А больше доверять-то и некому, – ухмыльнулся Орион. – Если никому не веришь, то лучше свалить куда-нибудь на край Вселенной, поселиться там на одиноком астероиде и основать
