самому. На мой взгляд, во время приватизационного марафона вместе с общенародной собственностью в состав имущественной массы самым естественным образом попало и всё государство, практически все ветви публичной власти. Во всяком случае, в отношении важнейшей из них — законодательной — первый Президент Украины весьма компетентно заметил, что «… очень часто законодательные акты, которые производила Верховная Рада, защищали не столько интересы государства, сколько частные бизнес-интересы определённых лиц и определённых структур». О работе другой — судебной — спикер украинского парламента В.М. Литвин предупреждал, что она составляет прямую угрозу национальной безопасности страны. О деятельности исполнительной ветви власти в этом случае говорить, кажется, и не приходится. А ведь судебная власть — единственный страж свободы и прав человека в державе. Без справедливой и сильной, причём ориентирующейся исключительно на права человека, судебной власти всё государство становится пленником частных, партийных, корпоративных интересов. На мой взгляд, в Украине полностью отсутствует правосудие. Функционирование в стране за счёт государственного бюджета совокупности чиновников, которые по недоразумению именуются судьями — не в счёт. Отсутствие же в Украине судебной ветви власти дает основание утверждать о приватизации всего государства, а не только СБУ, относительно которой несколько выше столь категорически высказался спикер украинского парламента.
Ныне в Украине воцарилось полностью приватизированное государство. Причём согласно моим наблюдениям, государство последовательно прошло три круга приватизации, каждый из которых получил наименование согласно сути той партии власти, на долю которой выпал «счастливый» случай временно подмять под себя эту непутёвую державу. Как угадал по сему случаю в статье «Вероятное и очевидное» один весьма сметливый украинский журналист: «Власть одна, а желающих ее приватизировать — трое» («Зеркало недели» — N 34, 13.09.2008 г.). Думается, что в реальности желающих приватизировать государственную власть, например, в СССР было несравненно больше, но на практике удалось, действительно, «сообразить лишь на троих». Может быть это простое совпадение, а может — освященная многими летами весьма устоявшаяся отечественная традиция.
В целом проблема, которая в настоящей работе именуется приватизацией государства, стара как мир. О ней предупреждал ещё древнегреческий историк Фукидид (460–400 до н. э.), отмечавший, что для граждан гораздо полезнее, когда процветает всё государство в целом, а не когда отдельные лица преуспевают, а целое разрушается. О таком разрушении целого в применении к бывшим союзным республикам, в том числе и на территории Украины, далее и пойдёт речь. И здесь следует согласиться с министром печати и информации России (1990–1992) Михаилом Никифоровичем Полтораниным, который в одном из своих интервью справедливо заметил: «Чья собственность — того и государство». Впрочем, на территории распавшегося СССР эта формула действовала в обратном направлении. Здесь скорее оказалась к месту формула доктора социологических наук Ольги Викторовны Крыштановской о «приватизации государства государством».
Под приватизацией государствав настоящей работе понимается использование той или иной партией власти административного ресурса для удовлетворения своих вкусов, предрассудков и потребностей — этнических, экономических, политических, идеологических, которые при этом приходят в противоречие с национальными интересами и национальной безопасностью всего народа.
Первый круг приватизации государства в этой работе получил наименование номенклатурно-олигархический. Он стал безоговорочной вотчиной национальной партийной номенклатуры в бывших республиках СССР. Суть произошедшей исторической трансформации очень точно описали российские исследователи. В частности, Ю.Н. Афанасьев, подводя итоги вековой исторической тенденции, которая нашла своё органическое продолжение на территории бывшей Российской (советской) империи утверждал, что «власть и собственность, государственное и частное у нас не просто смешиваются — сплетаются в какой-то змеиный клубок. В этом заключено одно из важнейших цивилизационных различий между Россией и Западом».
По мнению В.К. Буковского «раздробление СССР было вызвано в первую очередь раздроблением партийно-управленческого аппарата, а местный «национализм» лишь использовался региональными властями. Не случайно в 1992 году почти все отколовшиеся «независимые» республики оказались под властью местной партийной номенклатуры». Такой же версии объяснения событий тех лет придерживается и доктор экономических наук, экс-мэр Москвы Г.Х. Попов, который в одном из своих интервью заявил, что «вообще форма распада Советского Союза была уступкой России в пользу коммунистов, руководивших республиками». По его мнению, решающим фактором распада советской империи были не освободительные движения национальных республик, а позиция политической элиты России, значительная часть которой, опираясь на опыт Франции, Англии, Германии и Японии, утверждала, что, освободившись от бремени своих колоний, последние сделали мощный рывок в своём экономическом развитии. Как заметил тот же автор, но уже в другом СМИ, «эта ленинская идея 1918 года, идея спасения советской власти в России ценой отказа от всех «нерусских» частей страны, снова возродилась в 1991 году — ради спасения власти номенклатуры и за ту же цену». Вообще эта версия распада СССР подтверждается воспоминаниями многих очевидцев тех бурных лет. В частности, в личной переписке со мной В.А. Коротич упоминает знаменательную фразу, услышанную им из уст на то время Председателя Верховного Совета РСФСР Бориса Николаевича Ельцина (1931–2007) относительно перспективы выхода России из состава СССР: «Где-то в 90-м году Ельцин вдруг сказал мне в перерыве заседания Верховного Совета: «Вот стряхнем весь балласт и с Казахстаном, Украиной и Белоруссией создадим прекрасное государство, вот увидишь…»». И ведь «стряхнули». Именно таким образом, исторический «балласт» для других неожиданно обрёл независимость для себя… Подобная политическая мотивация в те годы представлялась весьма убедительной.
Как вспоминал доктор экономических наук Григорий Алексеевич Явлинский: «Ельцина убедили в том, что советскую коммунистическую систему можно преодолеть, только разорвав страну на куски, — это прямо заявлялось командой, в которую входил Геннадий Эдуардович [Бурбулис]. А другая их позиция заключалась в том, что Россия в реформах «должна идти одна». Она не может никого ждать, не должна ничего синхронизировать, она должна все делать немедленно. Наши, как теперь любят говорить, западные партнеры были тогда крайне заинтересованы в том, чтобы распад Союза был необратимым, и они очень поощряли эти идеи». Последнее прямо подтверждает М.Н. Полторанин. В частности, он вспоминал, что у Ельцина «был главный советник, приставленный Джеффри Сакс. Он привез огромную пачку документов и планов обвальной приватизации, приехал сюда с мандатом МВФ. И эти документы переводились на русский язык, а потом их запускали в виде указов, законов. До России Сакс испытал шоковую терапию на Боливии в 1985 году — там в нищету рухнуло 70 % населения». О роли западных доброхотов свидетельствовал и доктор экономических наук Г.Х. Попов. Вспоминая, в частности, свой давнишний разговор с Б.Н. Ельциным он приводил слова последнего: «Да знаю я все, Гавриил Харитонович, но под Гайдара американцы почти 40 миллиардов долларов мне дают. Как бы вы вот поступили на моем месте?». И далее Попов резюмировал: «Его обманули полностью, начисто… вариант, который они реализовали, оказался для народа самым беспощадным. Что получили от собственности простые люди? Дырку от бублика. Что получили от земельной реформы? Ноль. Все захватила номенклатура…».
О роли советской номенклатуры в захвате бывшей общенародной собственности СССР свидетельствует видный американский экономист Маршалл Голдман (1930–2017): «Так, судя по одному из обзоров, 61 % новых владельцев предприятий прежде входили в номенклатуру партийной, правительственной и промышленной элиты. В ходе интервью, которые я провел с 30 владельцами предприятий в г. Новосибирске и г. Ярославле в июне 1996 г., обнаружилось, что их доля собственности приближается к 90–95 %…
Значительными инвестиционными средствами обладали мафиозные группы, нечестные директора предприятий и магазинов, правительственная и управленческая элита, которые могли заранее присвоить себе то, что раньше составляло государственную и партийную собственность. К примеру огромный золотой запас, который мог использоваться для поддержания конвертируемости рубля, просто-напросто превратился в частные банковские счета, открытые в Цюрихе, Лондоне и на Кипре. Директора предприятий, производящих экспортную продукцию, распоряжались о зачислении денежных сумм в счет платежей на их
