«Джемини-6», с его полным баком топлива для маневрирования и с заданием провести в космосе чуть больше суток, в запланированном орбитальном па-де-де должен был выполнять основную работу. Ширра, корабль которого находился на орбите пониже, чем корабль Бормана и Ловелла, включал время от времени кормовые двигатели, увеличивая скорость и высоту, пока не приблизился к назначенной точке встречи. Пока «шестерка» шла по следу, а «семерка» ждала гостей, радар сообщал обоим кораблям, что расстояние между ними сокращается, однако друг друга они пока не видели.
Когда корабли были еще более чем в 100 км друг от друга и «Джемини-6» при этом находился в тени орбитальной ночи, а «Джемини-7» уже в ярком дневном свете, Ширра выключил свет в кабине, чтобы лучше видеть цель. Первым ее увидел Стаффорд, заметивший отблеск солнечного света на задней половине «Джемини-7», которая, в отличие от темной передней части, была выкрашена в ярко-белый цвет.
– Эй! Кажется, я вижу, – произнес он в микрофон, чтобы Хьюстон тоже мог его слышать. – Уолли, это «семерка».
– Никак нет, – ответил Хьюстон, больше полагаясь на показания радара, мелькающие на экране, чем на человеческий глаз в космосе.
– Да! – ответил Ширра, тоже увидевший светящуюся точку.
– Это либо Сириус, либо «семерка», – произнес Стаффорд, допуская, что он видит всего-навсего яркую звезду, присутствующую на небе в тот момент.
Однако то была не звезда. Ширра отработал двигателями – «пыхнул» ими, как называл это Крафт и прочие сотрудники в ЦУП. Он испустил слабый «вздох» гидразиновых двигателей в кормовой части корабля, побуждая его ускориться, а затем, когда корабль набрал слишком большую скорость, включил обратную тягу от носовых двигателей. Корабли теперь разделяли лишь считаные километры, а потом и сотни метров.
Вскоре все четверо оказались столь близко, что астронавты могли видеть друг друга в полукруглые иллюминаторы: Ширра и Стаффорд – все еще свежие после утреннего душа и чисто выбритые, Борман и Ловелл – лохматые и заросшие щетиной.
– Привет! – крикнул улыбающийся Ширра и затем переключил внимание на Землю. – Мы в совместном полете с «семеркой». Тут все отлично!
Борман улыбнулся в ответ, но решил не отрываться от дела. Встреча на орбите, конечно, является критическим шагом на долгом пути к Луне, но она очень непроста и может кончиться трагедией в любой миг.
– По приборам – около 10°, 100° и 10°, – сообщил он в Хьюстон данные об ориентации корабля по двум из трех осей.
Ширра все не унимался.
– Мы тут сидим и всей компанией играем в бридж, – доложил он.
Впрочем, зная, что сближение будет длиться всего несколько витков, Ширра тоже перешел к работе. Дел было много, и в том числе – осмотр каждого из кораблей командой другого. Ни один американский астронавт раньше не видел свой корабль со стороны во время полета – кроме Эда Уайта во время короткого выхода в космос из «Джемини-4», да и то основную часть времени его больше заботило, как сохранить устойчивое положение. Теперь у НАСА появилась возможность посмотреть на корабли во время движения по орбите, и астронавтам было велено искать аномалии вроде нарушений сварки или швов, которые незаметны по данным телеметрии, но оттого не менее опасны. Осмотр корабля после возвращения давал не такие надежные данные, поскольку было невозможно узнать, какие из повреждений возникли уже при входе в атмосферу.
Ширра с удивлением обнаружил спутанные шнуры и кабели, тянущиеся за хвостом «Джемини-7», – остатки электропроводки, соединявшей корабль с «Титаном» до того, как пиросредства разъединили их.
– Ребята, у вас там сплошное непотребство с проводами и все висит, – передал Ширра по радио.
– У вас тоже один висит, – ответил Борман, тем самым отмечая в эфире, что он на орбите не единственный командир экипажа, у которого корабль в непарадном состоянии. – И он ощутимо мотался, когда ты включал двигатели.
Небольшой американский флаг и слова «Соединенные Штаты» были нарисованы на всех «Джемини», но, когда предыдущие корабли возвращались с орбиты, большая часть флага и букв оказывалась обгоревшей, и никто толком не знал, когда их так сильно пожгло – при выведении или при возвращении.
– Флаг и буквы видны, – отчитался теперь Ловелл, оглядывая маячащую рядом «шестерку». – Похоже, при взлете они повреждаются не меньше, чем при возвращении.
– У вас голубой фон практически сгорел, – ответил Стаффорд.
На протяжении более чем трех витков оба корабля сохраняли требуемое взаиморасположение – приближались, расходились, облетали один другого. Эти замечательные маневры служили обнадеживающим свидетельством того, что пируэты, необходимые при полете к Луне, вполне доступны для выполнения. В ЦУП закурили сигары и махали флагами. Обычно такое празднование оставляли на самый конец миссии, однако на этот раз Крафт позволил отпраздновать раньше.
Ширра, конечно, заготовил кое-что нетривиальное.
Многие обратили внимание на то, что в тот день из четырех человек в космосе трое были из Аннаполиса и лишь один Борман – из Вест-Пойнта, и военно-морская троица постоянно его этим подначивала. И вот когда «Джемини-6» в очередной раз обошел «Джемини-7» сзади и появился перед носом корабля, в его правом иллюминаторе красовалась табличка. Ширра умудрился протащить на борт кусок синего картона с яркими белыми буквами: «Армейцы – слабаки» (BEAT ARMY).
Борман уронил голову на руки и расхохотался, а затем деланно прищурился, якобы всматриваясь в надпись.
– Моряки – слабаки, – произнес он громко, прочитав надпись так, как ему больше нравилось.
В конце концов первый и единственный день полета «Джемини-6» и одиннадцатый день полета «Джемини-7» завершился тем, что взаимное «зависание», сохранявшееся несколько часов, закончилось. Ширра отошел назад, увеличивая расстояние между кораблями, которое он до того с такими усилиями уменьшал, и начал спуск на более низкую орбиту, готовясь ко входу в атмосферу.
Когда корабли были уже вне видимости друг для друга, Ширра вдруг вышел на связь: судя по его тону, дело было важным и срочным.
– «Джемини-7», это «Джемини-6». Вижу объект, похожий на спутник, движется с севера на юг, вероятно, по полярной орбите, – доложил Ширра. – Идет очень низко, с сильно поднятым носом. Видимо, скоро войдет в атмосферу. Ждите, сейчас попробую связаться с этой штукой.
И через миг в эфир «Джемини-7» и ЦУП – всего за десять дней до Рождества 1965 г. – полетел припев рождественской песенки Jingle Bells, исполняемый вживую на губной гармошке и небольшом наборе колокольчиков, который Ширра тоже протащил на борт контрабандой, как и картонку.
По окончании песенки Ширра гордо объявил:
– Это, «семерка», было живое исполнение, а не запись.
Затем он, снова сосредоточенный на задании, приготовился направить корабль к Земле.
– Отлично поработали, Фрэнк и Джим, – сказал он. – Увидимся на пляже.
