Вспомните, как выглядели раньше сообщения ТАСС под заголовком «В комитете государственной безопасности»: выдворен из страны тот-то или объявлен персоной нон-грата такой-то. И все. Больше никакой информации не поступало. Именно с учетом полной закрытости нашей организации мы решили начать с азов: с разъяснения основных задач, стоящих перед КГБ, и самое главное — с раскрытия механизма, который привел к политическим репрессиям 30-х годов. Тем более что именно этот аспект деятельности госбезопасности муссировался в то время особенно активно. Когда произошло постепенное насыщение прессы разъяснениями всех этих моментов, больше стали уделять внимания вопросу о том, чем занимается КГБ.
Конечно, мы не могли сделать это в полной мере. Мои предшественники по линии ЦОС находились в тяжелых условиях, так как в тот период не существовало открытых нормативных актов и законов, которые регламентировали бы деятельность КГБ. Основная масса документов имела гриф «Совершенно секретно». Переступить через этот гриф было очень сложно. И лишь когда в мае 1991 года был принят Закон о КГБ, получила сильный толчок для развития линия общественных связей.
Последующие законы, которые принимались уже в РФ после ликвидации КГБ СССР, создали нам почву для дальнейшей работы. Именно благодаря им сейчас можно получить в СМИ информацию о работе ФСБ. За последние годы и у рядовых сотрудников, и у руководителей ФСБ произошло осознание того, в каком обществе мы живем, а именно — в открытом информационном обществе.
Все это — очень существенный момент. В нынешних условиях Федеральная служба безопасности России уже не может быть полностью закрытой организацией и игнорировать контакты со СМИ.
Соответственно расширилось и поле деятельности ЦОС ФСБ. Однако я хотел бы совершенно четко сказать, что гласность для спецслужб имеет определенные рамки. Рамки эти достаточно жесткие. Если мы берем ту область, которая связана с проведением следственных действий, вступает в силу тайна следствия. Поэтому мы даем общую цифру выявленных ФСБ агентов иностранных спецслужб но не называем большинство из них поименно.
Исключения делаются очень редко. Давайте посмотрим, как развивались события в получившем широкую огласку деле Обухова, например. С самого начала большинство сведений, связанных с этой операцией, мы не доводили до общественности, чтобы не навредить российско-британским отношениям. Если бы со стороны англичан действовал нелегал — это один вопрос. Но когда на связи с Платоном Обуховым находилось больше десяти разведчиков из числа сотрудников посольства — ситуация совершенно иная. В этом варианте было принято решение лишь обозначить факт, что задержан завербованный агент, и что он работал на британскую разведку. И все. Но потом информация начала просачиваться в прессу, обрастать подробностями. Естественно, нам потребовалось разъяснить свою позицию.
Был разоблачен агент МИ-6, и надо было реагировать на ту волну, которую подняла британская пресса. Как профессионалу, работающему в органах контрразведки уже третий десяток лет, мне неприятны высказывания, что в ФСБ работают мальчики в коротких штанишках, что после 1991 года там не осталось профессионалов, что органы безопасности ничего не могут делать. Мы доказали, что у нас осталось достаточно много профессионалов и уровень работы российской контрразведки постоянно растет.
Но многое зависит и от общественности, от представителей политической и интеллектуальной элиты, деятелей культуры и искусства, масс-медиа. Здесь особенно важна соответствующая информационная политика СМИ, разумно и верно оценивающая работу правоохранительных органов. Надо всегда помнить, что наша служба, действуя строго на основе и в рамках Закона, защищает конституционный строй, обеспечивает безопасность личности, общества и государства от угроз, откуда бы они ни исходили. «Государственность и честь, служение закону, а не лицам» — девиз новых российских органов безопасности.
Но анализ показывает, что чем эффективней работают органы ФСБ по линии борьбы с коррупцией и оргпреступностью, тем активнее стимулируются против них заказные материалы негативного характера в СМИ. Основная масса таких материалов инициируется криминальными группировками, влиятельными связями фигурантов уголовных дел, лицами, попавшими в поле зрения правоохранительных органов. Цель ясна — сформировать выгодное им общественное мнение и тем самым оказать давление на ход предварительного следствия, обвинить сотрудников ФСБ в нарушениях норм Уголовно-процессуального кодекса, в превышении должностных полномочий, политической ангажированности их действий. Этому, к сожалению, способствует и сама природа коммерциализированного рынка средств массовой информации, по субъективно-конъюнктурным причинам нацеленных на поиск и создание сенсаций любой ценой и конфликтную подачу материалов, как необходимых условий выживания в жесткой конкурентной среде.
И изначально мы находимся в этом информационном поединке в неравных условиях. Связанные тайной следствия, необходимостью не допускать распространения непроверенных и незакрепленных в уголовно-процессуальном порядке доказательств причастности того или иного «героя» разгорающегося публичного скандала, мы не [можем в принципе конкурировать с так называемой «телеадвокатурой», кочующей с одной пресс-конференции на другую. Выход здесь видится в дном: в четкой профессиональной позиции представителей СМИ, не допускающих доминирования лишь одной точки зрения на произошедшие события. Журналистов, стремящихся поскорее вывалить на общество добытую горячую информацию, призываем вначале всесторонне проверить ее, в том числе через пресс-службы компетентных органов. В ЦОС мы готовы к такого рода контактам. Единственно, в силу специфики службы, мы не можем работать в режиме «вопрос и немедленный ответ». Это обосновывается тем, что за нашей информацией стоят судьбы людей, те, кто, рискуя, порой, своей жизнью, помогают государству и нам с вами.
Нет, мы не против критики. Конструктивная, критика по существу — полезна, и нами всемерно приветствуется. Ни одна критическая публикация, ни одно письмо о деятельности Службы и ее сотрудников не проходит у нас без внимания. Назначаются служебные разбирательства, проводятся необходимые проверки. В случае надобности — подключаются сотрудники Управления собственной безопасности ФСБ, которое лично курирует директор. Мы не боимся и выносить сор из избы. В случае подтверждения сведений о неблаговидной или преступной деятельности наших сотрудников, независимо от их званий и должностей, Служба передает материалы в военную прокуратуру.
Вообще вопрос о надежности кадров стоит по праву на первом месте. Причем понятие «надежность» — многомерно. В этой связи на память приходит классическое изречение англичан, больших специалистов в области шпионажа: «Работа спецслужб — грязное дело. Пусть им занимаются лишь джентльмены».
Действительно, соединение беспринципного человека, авантюриста по натуре, с негласными полномочиями спецслужб — это гремучая смесь, опасная для общества. Именно поэтому создание здоровой атмосферы в коллективах контрразведчиков, требовательность и забота к их нуждам и проблемам со стороны руководства, преемственность поколений, развитие лучших традиций корпоративной социокультуры являются надежной гарантией от появления метастаз перерождения государственной спецслужбы, действующей в общенациональных интересах, в опасную для общества организацию.
