Шаван подскочил.
— Клиент со стажем? Что вы хотите этим сказать?
Мансель с удивлением посмотрел на него в упор.
— И долго вы пробыли в Габоне?
— Семь лет.
— И ни разу не приезжали в отпуск?
— Ни разу.
— Короче, по возвращении вы открыли для себя другую Лейлу? Понятно. А раньше она, разумеется, была вашей любовницей.
— Я хотел на ней жениться.
— Вам повезло, что вы этого не сделали. Теперь она любовница многих мужчин.
Шаван побелел, как мертвец.
— Вы хотите сказать, что…
Мансель добродушно улыбнулся.
— Нет и нет. Она не панельная проститутка. Она птица высокого полета. Дама в истинном смысле слова, как вы и сами могли в этом убедиться. Но при следующей встрече она не заставит себя просить дважды и будет вам приятной… да еще как. В особенности потому, что вы возвратились из колоний наверняка с полными карманами… Верно я говорю? — И он подмигнул Шавану с улыбкой сообщника.
— Иными словами, — понимающе кивнул Шаван, — стоит мне звякнуть по телефону…
— Совершенно верно.
— Выходит, она то, что принято называть call-girl[6].
Мансель пошамкал губами, как бы смакуя незнакомое винцо.
— Н…нет, — прикинув, возразил он. — Н…нет. Не совсем так. Начнем с того, что она не всегда располагает временем. Она свободна всего по нескольку дней в неделю… Я так и не узнал, по какой такой причине…
— Может, она замужем, — злокозненно предположил Шаван.
— Нет. Ничего подобного. Лейла — вдова.
— То есть как это?
— Похоже, она забыла сообщить вам свои биографические данные. Она была замужем. Не бог весть какая партия… Об этом факте своей биографии она не желает распространяться.
— Но как же она докатилась… до… жизни такой?
Мансель протянул Шавану портсигар.
— Нет?.. Неужели?.. Я получаю их прямиком из Голландии. Лучший сорт.
Он неторопливо раскурил сигару, выпустил через ноздри две струйки дыма и продолжил:
— Как она докатилась до этого?.. Лейла со мной никогда не откровенничала, однако легко догадаться. Времена сейчас трудные, дорогой мой, и для хорошенькой женщины, которая любит деньги, не существует ста способов выхода из положения… Это вовсе не проституция и даже не сексуальная потребность. А такая же коммерция, как любая другая, и наиболее доходная. Все равно что стать председателем совета директоров в собственном бизнесе, если вам угодно.
Мало-помалу Шаван обрел столько хладнокровия, сколько необходимо, чтобы не выглядеть дураком в глазах Манселя.
— Вот уж никак не ожидал… — начал он.
— Я ставлю себя на ваше место. Вы расстались с невинной девушкой, а встретились с особой, которая шагает в ногу со временем. Заметьте себе, сейчас такое в порядке вещей. Разумеется, для человека, вышедшего из джунглей!..
Он рассмеялся и встал.
— Могу я вам что-нибудь предложить?
— Но это мне надлежит…
— Ничего подобного. Я здесь как у себя дома, можете не сомневаться. У меня даже есть тут своя персональная бутылка «Схидама»[7]. А вы расскажите мне новости.
Несмотря на плотное телосложение, Мансель был юрким. Ловко протиснувшись за стойку бара, он переставлял бутылки сосредоточенно, под стать провизору, с абсолютной точностью дозирующего опасное снадобье, наполнил два стаканчика. На его пальце красовался большой перстень с печаткой. Шаван смотрел на него, словно загипнотизированный. Ему снится сон. Он был в этом уверен. Мансель вернулся с двумя бокалами, наполненными до самых краев, стараясь их не расплескать, и один протянул Шавану.
— Ваше здоровье. Это вас подбодрит. Доброе винцо. Лейла им не пренебрегала.
Шаван готов был его задушить. Люсьена, которая терпеть не могла спиртного.
— Превосходно, — из вежливости пробормотал он. — Где же вы повстречались?
— Что-то и не припомню… Нет, погодите, мне порекомендовал ее один друг из нашего клуба.
— И несомненно, другой друг, как вы изволили выразиться, порекомендовал ее вашему другу?
Мансель отставил стаканчик и промокнул губы тонким платком из верхнего карманчика.
— Я не хотел сделать вам больно, — продолжал он. — Возможно, я называл вещи своими именами… Но в конечном счете после стольких лет разлуки, полагаю, вы исцелились от любви к своей зазнобе.
— О да, черт меня побери! — вскричал Шаван.
— Впрочем, не подумайте, что ее любовникам несть числа. Я стараюсь не совать нос в ее дела, но, насколько я ее знаю, почти уверен, что она подобрала себе маленькую клиентуру, которая…
— Вас послушать, подумаешь, что она никого не любила.
Мансель подставил ладонь под длинный столбик пепла, готовый упасть ему на брюки из дорогой шерсти, и высыпал его в пепельницу.
— Знаете, — сказал он, — в ее ремесле сердце — скорее помеха. Но вполне возможно, что кого-то она предпочитала всем прочим.
— И вам на это плевать?
— Осторожно, дорогой мсье, так говорить почти бестактно… Не знай я вашей предыстории, я бы задался вопросом: «С какой луны свалился этот тип?» Но я охотно отвечу на ваш вопрос. То, чего я хотел бы от Лейлы, совсем не то, что думаете вы. Я знавал женщин куда одареннее по любовной части… Нет, Лейла — чудесное маленькое пристанище, поразительно удобное. День-деньской я борюсь с телефоном, своими папками, корреспондентами из-за границы. Экспорт — сущая головоломка. А придешь домой, два моих сына рожу воротят, а жена вечно задерживается… Здесь же получаешь полное отдохновение. Я усаживаю ее на колени и рассказываю все, что взбредет в голову. Она обладает редчайшей способностью. Умением слушать.
В памяти Шавана чередой проходили картины. Он снова видел Люсьену, погруженную в чтение своих романов. Он выговаривал ей: «Куда ты задевала мою сорочку?.. Эй! Люсьена, ты слушаешь меня?» А она, пробормотав что-то невнятное, перевертывала очередную страницу. Нет. Были вещи, уразуметь которые ему не дано.
— В следующий раз, — продолжил Мансель, — я позвоню удостовериться, что мне можно прийти… Время терпит… И коль скоро вы пожелали возобновить это знакомство…
Он приподнял манжету, и приоткрылся золотой хронометр.
— Черт-те что! Уже одиннадцать! Убегаю! Приятно было познакомиться, мсье. Мсье?..
— Матеи, — назвался Шаван.
Осторожность не повредит.
