— Для того чтобы летать, крылья не нужны, — хором прокаркали вороны.
— Мы понесём тебя через Ворота предателей, — продолжал Гвайлум, — их откроют специально в твою честь.
— Да плевать мне, как я доберусь.
— Но нам не плевать, — возразила Бранвен. — Для нас большая честь проводить тебя до госпиталя и следовать вместе с тобой по лондонским улицам.
— До госпиталя? То есть до больницы?
— Да, — хором каркнули вороны.
— Вы же птицы, вы ничего не понимаете в привидениях и не знаете, что такое световой год. А что вы вообще тут делаете?
— Световой год как-то связан с расстоянием, — сказал Гвайлум.
— Да, и ещё со временем, — поправила его Стелла. — А пять световых лет — это очень далеко и очень долго. Время — понятие сложное, это не просто способ существования.
— Вер-р-р-но, — согласилась Бранвен, — время — это не просто годы и минуты в человеческом понимании.
Так почему вы здесь? — повторила вопрос Стелла.
— Бывают ещё и годы воронов, — сказала Бранвен. — А мы здесь, потому что мы — хранители мудрости. Мы следим, чтобы это место не превратилось в прах. Мы живём здесь вечно.
Внезапно вороны зацепили Стеллу клювами и потащили.
— Отпустите, — закричала Стелла, — я сама!..
Однако вороны уже сорвались с башни и начали медленно опускаться вниз.
— Нет! Не надо! Ур-рг!
Зажав в клювах маленькое привидение, вороны хладнокровно пронеслись через Ворота предателей во внутренний дворик, потом пролетели над стеной и вылетели к Темзе, мерцающей в лучах рассветного солнца.
За стенами Тауэра вороны резко взмыли вверх и пролетели над мостом. До Стеллы доносился шум машин, движущихся по набережным реки. По воде полз туман.
— Вон то здание — Большой Бен, по-английски его называют Биг-Беном, — сказал Гвайлум.
— Нельзя разговаривать с привидением в клюве! Так можно его выронить, — предупредила Бранвен, крепче сжимая Стеллу.
— Ты хотел сказать Большой Бум? — переспросила Стелла, поглядывая на Бранвен. А она, оказывается, сообразительная!
— Нет, часы, Большой Бен, — повторил Гвайлум, не разжимая клюва. — Позади нас Тауэрский мост, вон там, внизу, Саутуоркский собор, а сейчас мы полетим прямо под мостом Блэкфрайерс.
Бранвен снова недовольно каркнула, но Гвайлум всё равно продолжал:
— А это Национальная галерея и Ройял-фестивал-холл.
Стелла всплеснула краешками. Птицы спикировали вниз, проскользнули под большим мостом и вновь набрали высоту.
Обернувшись, Гвайлум посмотрел на Стеллу своими глазами-бусинками:
— А теперь мы приближаемся к мосту Ватерлоо и парку Джубили-гарденс. Вон то красивое каменное здание называется Кантри-холл.
Внезапно на другой стороне реки Стелла увидела башню с часами. Должно быть, это те самые Большие часы.
— А это Большой Бенни, да? — прокричала она.
— Да, это Большой Бен. А прямо под нами, — торжественно произнёс Гвайлум, — госпиталь Святого Фомы.
Но Стелла, не отрываясь, смотрела на башню с часами. Первая истина раскрывает тайну времени — Прошлого, Будущего и Настоящего.
Задрав головы, лондонцы с удивлением наблюдали, как по небу летят два тауэрских ворона с подрезанными крыльями, а в клювах у них зажат кусок материи. На следующий день об этом даже написали большую статью в крупнейшей британской газете.
Снизившись, Гвайлум и Бранвен развернулись прямо перед входом в госпиталь Святого Фомы и, разжав клювы, выпустили Стеллу. Она и охнуть не успела, как, медленно покачиваясь на ветру, опустилась на землю, прямо посреди снующих туда-сюда людей. Ей в нос ударил резкий запах выхлопных газов. От людей зарябило в глазах. Сейчас день. На улице светло. И это очень опасно.
Вороны развернулись и полетели к Тауэру. Гул автомобилей не сумел заглушить их прощального карканья: «Bye, bye[20]».
Засмотревшись на воронов, Стелла не заметила, как к ней подошёл какой-то мужчина. Схватив её, он направился к одной из машин. От испуга Стелла чуть не задохнулась, но поделать ничего не смогла. Смяв Стеллу, мужчина принялся вытирать ею лобовое стекло автомобиля, да так, что стекло даже заскрипело. Стелла разозлилась. Вот наглец!
До блеска вытерев стекло, мужчина бросил Стеллу в мусорный бак. Она немного полежала там, собираясь с силами, а потом медленно подползла к краю бака и осторожно выглянула наружу. Только она решила выбраться, как какой-то парнишка бросил в мусорный бак банановую кожуру, угодившую Стелле прямо в голову.
— Кошмар, — раздражённо пробормотала она, недовольно глядя на парнишку.
Она быстро осмотрела высокое здание со множеством окон. Госпиталь Святого Фомы был немного похож на Больницу, где жили Тилия и её семья.
Внезапно она заметила Пиннеуса — тот как раз выходил из такси, остановившегося перед главным входом.
— Пиннеус, — закричала она, — Пиннеус Мышак!!!
Люди начали оборачиваться и внимательно разглядывать мусорный бак.
Зарывшись в мусор, Стелла пробормотала несколько ужасных призрачных ругательств.
Пиннеус услышал её крики. Расплатившись с таксистом, он побежал к баку (правда, бегает он не очень быстро), решительно засунул туда руку и вытащил Стеллу.
— Быстрее я приехать не мог, — сердито сказал он, отряхивая Стеллу с такой силой, что та застонала.
Затем он повязал её на шею и целеустремлённо зашагал к главному входу.
Глава пятнадцатая
О зажжённой лампе
В приёмном отделении больницы толпились пациенты и их родственники, сновали врачи. Пиннеус принюхался — запах мусорного бака так и не выветрился.
— Куда теперь? — спросил он.
— О, я вижу ту самую лампу! — изумлённо вскричала Стелла. — Вон, у стены! Это лампа Флоренс! Видишь, в стеклянном футляре?
— Вижу, — ответил Пиннеус, — только футляр заперт, да и при чём тут вообще эта лампа? Как мы её достанем? Не можем же мы прямо сейчас взять и разбить стекло? Тут столько народу…
